Защитники города стояли спокойно, ожидая натиска варягов.

Совсем уже близко от них Святогор взмахнул секирой...

диким, напоминающим рёв бури криком устремились скандинавы на врагов. Это вовсе не был стройный натиск смелых воинов. Будто снежная лавина неслись смельчаки на закованных в железо рыцарей, выставивших вперёд ряд копий. Свистели стрелы, звенели мечи, крики, стоны, звук рогов — всё это смешалось. На поле битвы был полный хаос звуков.

Франки стойко встретили нападавших, они знали, что в случае поражения пощады не будет ни им, ни их семьям. Но видя, как мало нападавших, они совсем не считали серьёзным начинавшегося дела. Тем не менее, бой закипел не на жизнь, а на смерть.

Впереди ватаги славянских варягов, высоко взмахивая секирой, бежал Святогор. Он весь преобразился. Прежнего печального выражения не осталось и следа на его прекрасном открытом лице. Кругом него один за другим так и валились с ног люди. Варяги, воодушевлённые смелостью своего вождя, не отступая ни на шаг, шли за ним.

Вот передние ряды латников расступились, и варяги оказались лицом к лицу с отборным отрядом. Слышался только лязг железа.

Сам не заметив того, Святогор совсем отбился от товарищей. Он один был окружён врагами. Оглянувшись, он увидел только сплошной ряд направленных на него копий. Гибель отважного варяга казалась неминуемой. С усилием взмахнул он в последний раз тяжёлой секирой и со всей мощью опустил её на голову ближайшего латника. Тот, вскинув руки, опрокинулся назад. Голова его вместе со шлемом была рассечена надвое. В тот же миг Святогор почувствовал, как холодное остриё коснулось его груди... Ещё бы один миг, и оно пронзило бы сердце варяга. Но вдруг раздался треск, и переломленное копьё выпало из рук воина.

Святогор, как сквозь дымку тумана, увидел около себя внушительную фигуру и испещрённое шрамами лицо Рулава. Старый норманн спас своего любимца ещё раз...

В то же самое мгновение ряды латников дрогнули и подались назад. Как ни стойки были франкские воины, а всё-таки они не могли выдержать бурного, как горный поток, натиска пришельцев... Да и не много франков уже оставалось на поле брани.

Везде высились груды тел; там и сям виделись на высохшей под лучами солнца земле лужи крови.

Ещё один натиск, и защитники городка врассыпную побежали по полю, преследуемые норманнами...

Городок оставался беззащитным.

Святогор, услышав победные крики товарищей, пришёл в себя. Он видел, что поле битвы осталось за ним... Теперь следовало докончить начатое: стереть с лица земли несчастный городок.

С победным криком ворвались норманны в ворота. К шуму битвы как раз в это время присоединился протяжный звон колокола. Это звонили в церкви городка, призывая несчастных, обречённых на гибель жителей обращаться с мольбой о помощи к Тому, на Кого в этот ужасный день оставалась одна надежда.

С толпой товарищей одним из первых оказался Святогор на узкой улице городка. В ожесточении сыпал он удары направо и налево. Непонятная жажда крови овладела варягом. Он не разбирал, куда и в кого попадают его удары: женщина ли, ребёнок ли подвернутся под секиру — ему было всё равно.

Вдруг унылый звук набата раздался совсем близко от него. И грустное протяжное пение донеслось до его слуха. Святогор поднял голову. Некий ослепительный свет ударил ему в глаза. Свет этот был настолько ярок, что варяг невольно закрылся рукой. Когда он отнял её, то увидел прямо перед собой несказанно удивившую его картину.

На ступенях, впереди сбившихся в беспорядочную толпу женщин и детей, стоял седой старик в светлой длинной одежде. В одной руке он держал небольшую чашу, другой высоко поднял золотой крест... Лучи солнца так и горели на нём, отражаясь во все стороны. Фигура Распятого выделялась чрезвычайно рельефно. Грустный лик Богочеловека как бы с укоризной смотрел в сторону свирепых окровавленных людей, тесной толпой окруживших Его храм. Прошли несколько мгновений, а Святогор всё не мог оторвать глаз от Распятия. Он стоял, как ошеломлённый, сдерживая свободной рукой напиравших на него сзади товарищей. Те рвались вперёд, но всё-таки остановились, видя, что с их вождём творится нечто не совсем обычное...

Лицо старика-священника составляло резкий контраст с бледными, дрожащими лицами его перепуганной паствы, совсем оцепеневшей в ожидании неминуемой гибели. Оно было бесстрастно, спокойно, только глаза сверкали неким вдохновенным нечеловеческим блеском да губы чуть шевелились, шепча последнюю молитву.

«Это Он... Он... Распятый Сын неведомого Бога!» — вихрем пронеслась мысль у Святогора, и ему здесь припомнилось его обращение к этому Богу на берегу Ильменя.

Уже много раз после этого слышал про Него молодой варяг, видел не раз и изображение Распятого, но теперь, в этот отчаянный момент, Распятие особенно поразило его. Святогор хотел преодолеть поднявшееся было в нём чувство, вскинул было секиру, чтобы поразить насмерть этого слабого, но вместе с тем и дерзкого старика, выступившего без всякого оружия против толпы жаждущих крови людей. Но как раз когда он поднимал секиру, снова блеснул луч солнца и, отразившись в золоте креста, ударил прямо в глаза варягу. Святогор с изумлением почувствовал, что рука его не поднимается, и сделал шаг назад...

Послышались грозные крики. Варяги пришли в себя, и их охватило негодование против Святогора, так позорно, по их мнению, отступавшего перед слабым стариком тогда, когда уже весь город стал их добычей.

— Прочь! Эти женщины наши! — раздались выкрики.

Несколько варягов кинулись вперёд.

— Убью каждого, кто сделает ещё шаг! — гневно вскричал Святогор и взмахнул своей тяжёлой секирой.

Он весь был охвачен внезапным порывом сострадания к этой беззащитной толпе женщин и детей, искавших последней помощи у Того, Кого, не зная, молодой варяг любил и уважал.

Толпа товарищей Святогора, поражённая этим неожиданным для неё восклицанием вождя, на минуту остановилась и с изумлением глядела на него. Святогор в эту минуту был прекрасен.

Наступил критический миг. Первое изумление прошло, и варяги толпой кинулись вперёд. В тот же миг тяжёлая секира Святогора опустилась. Послышался стон, и чьё-то тело рухнуло на землю.

— Рулава положил! Смерть ему! — взревела толпа. — Изменник, предатель! Своих бьёт...

Святогор ничего не слышал. Он огляделся вокруг себя и увидел своих друзей — ярлов Аскольда и Дира. Лица юношей горели восторгом. Они, очевидно, вполне поняли своего вождя.

— Не с женщинами и не с беспомощными стариками воюем мы! — раздались их молодые звонкие голоса. — Прекратите резню...

— Бегите! Бегите!.. — послышались вдруг тревожные оклики. — Рыцари!..

Действительно несколько десятков рыцарей успели прийти в себя, успели построиться по правилам тогдашнего военного искусства, и тяжёлый топот копыт показывал, что они близко.