Я не могу не думать о том, что могло бы быть по-другому сейчас, если бы я осталась. Если бы у меня хватило смелости привести себя в порядок без необходимости менять почтовые индексы. Нужно ли мне было избавиться от искушения протрезветь, или я недооценила себя? Ушла ли я, спасаясь от своих худших инстинктов, или потому, что боялась, как все отреагируют?

Мы оба оглядываемся на звук смеющихся и визжащих от восторга детей Кайлы. Харрисон, вероятно, очаровывает их каким-то фокусом. Еще несколько его всемирно известных комедийных стилей.

— Он хорошо с ними обращается, — замечает она, надевая солнцезащитные очки обратно.

Конечно, он такой. У Харрисона естественная непринужденность практически со всеми, искренняя доброта, которая обезоруживает людей. Особенно с детьми, которые видят все.

Она с любопытством наклоняет голову.

— Это твой новый парень?

— Нет. Это была всего пара свиданий.

Наблюдая за Харрисоном с детьми, я вдруг слышу голос Эвана в своей голове. Я вспоминаю ночь на нашем месте, нас двоих голых под звездами, пока он размышлял о детях и семье. Нелепое представление Эвана как отца-домоседа, его мотоцикл ржавеет во дворе. Конечно. И все же, как бы ни было трудно вызвать в воображении этот образ, он не совсем непривлекательный.

Когда мы с Кайлой расстаемся, обнявшись и без обид, мэр Авалон-Бей берет микрофон на небольшой платформе перед пристанью для яхт, чтобы объявить участников гонки. Я наполовину отключаюсь от него, по крайней мере, до тех пор, пока до моего слуха не доносится знакомое имя.

— … и Эван Хартли, плывущий с Райли Далтоном.

Моя голова дергается вверх, и я чуть не давлюсь расплавленными остатками моей лимонной жижи при звуке имени Эвана. Я бы подумала, что у меня галлюцинации, если бы Харрисон одновременно не приподнял бровь.

Ха.

Интересно, помнит ли Эван, что он не умеет ходить под парусом?

ГЛАВА 21

Эван

— Были допущены ошибки. — Райли смеется.

— Это многое проясняет. Возможно, это началось, когда я направил нас в другую лодку еще на линии старта. Возможно, это произошло, когда мы не смогли сделать первый поворот вокруг буя. Кто может сказать, на самом деле?

Из его горла вырывается истерический звук, нечто среднее между фырканьем и воем. Райли не перестает смеяться с тех пор, как мы протаранили причал. Нет, не протаранили. Мы толкнули причал. Таран предполагал бы большую скорость, которой, я не думаю, что мы достигли за всю гонку.

Промокший насквозь, я выжимаю свою футболку через перила набережной, в то время как на другом конце пристани начинается презентация трофея.

— Чувак, — выдавливает он между смешками. — Мы с треском провалились.

— Неправда, — протестую я. — Там был кульминационный момент, когда нам удалось выровнять корабль и не полностью перевернуться.

Он все еще смеется, когда мы направляемся к толпе, собравшейся вокруг платформы, болея за победителей и вежливо поздравляя всех, кто занял призовые места. Я просто рад, что мы не застряли со счетом за спасение лодки со дна залива.

Как оказалось, я ни хрена не умею плавать. На самом деле это сложно. Так много веревок, шкивов и лебедок, кто, черт возьми, знал. Я думал, что вы просто поднимаете парус и управляете, но, видимо, есть такая вещь, как превышение скорости и поворот влево, чтобы повернуть направо по какой-то глупой причине.

Почти в ту же секунду, как выстрелил стартовый пистолет, мы были сбиты с толку. Пришли последними после того, как перевернули лодку и чуть не захлебнулись.

Но Райли все еще смеется, абсолютно в восторге от всего этого испытания. Думаю, в основном из-за моих страданий, но это нормально. Парень отлично провел время, в чем, черт возьми, и был весь смысл с самого начала.

— А вот и мой парень. — Его тетя Лиз, миниатюрная женщина с красивыми карими глазами и длинными волосами, собранными в низкий хвост, находит нас среди зрителей и обнимает его. — Тебе было весело?

— Это было бомбически, — говорит Райли. — На минуту я подумал, что мы погибнем.

— О, — говорит она, скрывая свою тревогу смехом. — Что ж, я рада, что вы оба выжили.

— Не волнуйтесь. Я гораздо лучший пловец, чем моряк. Я бы не позволил вашему ребенку утонуть. — Я говорю это, конечно, без рубашки, с полной спиной татуировок. Леди, наверное, думает, что я больше похож на наркодилера Райли, чем на его образец для подражания.

— Можно мне немного денег на киоск с хот-догами? — Райли умоляет. — Я умираю с голоду.

Со снисходительной улыбкой тетя Райли вручает ему несколько долларов и отсылает его прочь.

— Поверьте мне, — уверяю я ее, теперь обеспокоенный тем, что подвергание жизни ребенка смертельной опасности может плохо отразиться на моем участии в программе. — Ему не грозила никакая опасность. Просто небольшая неудача.

Лиз отмахивается от моего беспокойства.

— Я не волнуюсь. У него не было такого веселья уже долгое время.

Я думаю о Райли, которого я встретил в тот первый день — застенчивый, тихий подросток, который провел первые пару часов, уставившись на свои ноги и бормоча что-то себе под нос. Перейдем к сегодняшнему дню, где он выкрикивает мне команды и делает язвительные выпады по поводу отсутствия у меня мореходного мастерства. Я не знаю, было ли это то, что имела в виду программа, но я бы назвал это улучшением. По крайней мере, для наших отношений.

— Он классный парень. Кто знает, может быть, он сможет научить меня ходить под парусом, и мы сможем попробовать снова в следующем году. — Я сам удивляюсь, когда до меня доходит то, что я только что сказал. Я не особо задумывался о том, как долго продлится это соглашение. Но теперь, когда я немного обдумал это, я не могу представить, что мы с Райли не будем друзьями через год.

— Знаешь, я думаю, ты это серьезно. — Лиз изучает меня, и я не могу не задаться вопросом, что она видит. — Я ценю все, что