кораблей, куда вход людям епископа был заказан, несмотря на союзнические отношения родоссцев с Антигоном. От ищеек Ономарха Репейник благополучно улизнул, а здесь его искать и в голову никому не пришло.

Потянулись дни. Товарищи работали в поте лица, а Дион маялся от безделья и мучился угрызениями совести.

Весна подошла к концу, а в первые дни лета молнией жахнула новость — Фемисонт разбит. Флот Лагида заявился к Тиру и снял блокаду. Самосцы рассеялись, половина отправилась на дно. Сожжены осадные башни, которые Деметрий строил на старом моле Александра.

Весть донесла одна из уцелевших триер. Через два дня прибыл ещё один гонец — Антигон требовал ускорить работы. Гонец сообщил и размеры египетского флота — в нём насчитали около ста кораблей.

Неарх успел спустить на воду двадцать. С родосцами выходила тоже сотня, однако Неарх не питал иллюзий насчёт «равных сил». У богатенького Птолемея, чай, ни в чём нет недостачи.

— Ну что там? — допытывался Дион у Менедема, вернувшегося с совещания триерархов, — выступаем?

— Приказа не было, — ответил Менедем, — но всё к тому идёт. Днями, верно, выступим к Тиру.

Вот только человек предполагает, а боги располагают. Прошло ещё два дня и в полдень при ясной погоде наблюдатели с городских стен далеко в море разглядели множество парусов. Они двигались на север с попутным ветром. Самые зоркие уверяли, что там не только боевые корабли, но и транспортные. Кое-кто даже смог опознать гиппагоги[80].

— Это войско, — уверенно сказал критянин вновь собранным для совета триерархам, — этот флот везёт войско.

— Ударит нам в подбрюшье? — предположил Диоскорид.

— Скорее всего они высадятся на Кипре, — сказал Менедем.

— Не обязательно, — возразил Неарх, — тут много вариантов. Что если им стало известно о нашем наступлении в Каппадокии? Вдруг этот флот идёт на помощь Асандру?

Триерархи задумались.

— Что ты намерен предпринять? — спросил, наконец, Диоскорид.

— Ты ведь помнишь, что Феодот и Перилай со дня на день должны выступить к нам из Ликии? — спросил Неарх.

— Помню.

— Если они столкнутся с флотом Лагида, с таким флотом, это будет катастрофа.

— Считаешь, нам следует выступить вслед Лагиду?

Неарх кивнул.

— Тир никуда не денется, а потеря второго флота, это уже серьёзно. И последующий удар по Карии.

— Стало быть, выступаем?

— Да, — твёрдо заявил Неарх, — ты отплываешь завтра. Я останусь здесь, работы ещё много. Твоя задача догнать Лагида. Возможно, они задержатся у Кипра. Хорошо бы подловить их так, чтобы взять в клещи.

— Это сложно, — заметил Диоскорид, — как я сейчас свяжусь с Феодотом?

— Надо послать вперёд самую быстроходную триеру. И молить богов, чтобы египтяне не перехватили.

Сидон пришёл в движение. В порту и неорионах стало яблоку негде упасть. Грузили провизию и воду, запасные вёсла и гипозомы.

В час отплытия, когда пара десятков кораблей уже вышла в море, а «Афродита» ещё стояла у пирса, но вся её команда уже собралась на борту, к пентере подошёл отряд из пятнадцати человек. Воины. Щиты в походных чехлах. Связки дротиков, у некоторых луки. За спинами мешки со скарбом.

— Эй, на «Афродите»! — позвал старший отряда, — покличьте начальство?

— Я начальство. Кто зовёт, чего надо? — перегнулся через борт Менедем.

— Мы к вам. Приказ Андроника.

— А-а. К нам, это хорошо. Поднимайтесь, отходим.

На борт эпибаты поднимались со стороны кормы, где уже торчал Дион, потому одного здоровяка он увидел и опознал сразу.

— Никодим? Ты ли это?

Бывший фалангит поднял взгляд на Репейника. Выглядел он скверно. Давно не брился, зарос и будто бы даже осунулся. А особенно поразил Диона его взгляд. Было в нём что-то… сломанное.

— Ты как здесь оказался?

Никодим отвёл глаза.

— Да вот… Случилось…

— Поднимайся быстрее! — подгонял Менедем, — не задерживай.

Никодим посторонился, пропуская товарищей. Дион отметил, что мешок у него довольно тощий.

— Зарекался я с египтянами воевать, — невесело усмехнулся фалангит, — зарекался снова в море выходить, да видно судьба…

«И тебе, значит, бежать пришлось», — подумал Дион, но вслух не сказал.

— А ты чего здесь? — спросил Никодим, — чего не со своими?

Дион пожал плечами.

— Да тоже… так вышло. Сдуру влез в дела одной известной тебе персоны. Надеюсь, у него сейчас всё хорошо. Ты тоже здесь из-за него?

Никодим покачал головой:

— Он ни при чём. Давно всё к тому двигалось, да я не видел, будто пелена на глаза пала. Слишком хорошо шли дела. Никогда такого не было…

— … и вот опять, — усмехнулся Дион.

Матросы отвязали толстые канаты, намотанные на тумбы-тонсиллы. Упёрлись шестами в пирс. Возле носа пентеры появилась маленькая десятивёсельная эйкосора. С неё бросили канат.

— Ну, помогайте боги, — сказал Менедем.

Пентера медленно отходила от пирса. Когда пространство между ним и бортом позволило, гребцы нижнего ряда, таламиты, вытолкнули наружу вёсла.

Дион и Никодим стояли на корме и смотрели на берег. Молчали.

Александрия

— Уходи, я задержу их.

Ваджрасанджит воткнул в землю перед собой несколько стрел и расчехлил лук. Антенор мрачно поглядел на него, скинул заплечный мешок и вытянул из-за пояса топор.

— Нет, — остановил друга кшатрий, — я оставаюсь, ты уходи.

«Остаюсь…» — мысленно поправил Антенор, но вслух сказал другое:

— Мы умрём вместе.

— Вместе нет, — спокойно и как-то даже устало, словно учитель бестолковому ученику, ответил Ваджрасанджит, — ты важный для мальчик. Иди, друг.

Десять ударов сердца Антенор смотрел кшатрию в глаза, затем протянул руку.

— Мы ещё встретимся, мой друг.

Ваджрасанджит улыбнулся.

— Мы ещё встретимся, — уверенно заявил Антенор и повернулся к Барсине, — они догоняют нас, ты сможешь идти быстрее?

Барсина молча кивнула.

— Сколько у него стрел? — угрюмо спросил Геракл.

— Немного, — ответил Антенор, — но я его знаю, ни одна из них не пройдёт мимо.

Загудела тетива, и стрела унеслась в цель. Антенор обернулся: Вадрасан, высунувшись немного из-за огромного валуна, служившего ему укрытием, и растянув свой тугой лук, выцеливал следующую жертву. Македонянин видел лишь его спину, но почему-то был уверен, что тот улыбается.

— Мы ещё встретимся, — прошептал Антенор, отвернулся и ускорил шаг.

На его щеке блестела светлая полоска. Начался дождь.

Он проснулся от перестука капель по черепице и долго не мог вспомнить, где находится.

— Смотри-ка, дождь, — раздался голос Аристомена, хозяина комнаты, где уже почти месяц обитал бывший конюх.

Аристомен встал с соседней постели, высунул голову за дверь, в один из дворцовых перистилей.

— И небо всё затянуто. Тебе, считай, повезло. Чудо из чудес увидел.

— Ничего я не вижу, кроме твоей спины, — буркнул Антенор.

Он тоже нехотя поднялся и подошёл к двери. И верно, дождь. Сильный. Весь мощёный двор уже покрывала лужа.

— В чём чудо-то?

— Дожди здесь, в Александрии, — большая