Владельцы «Белого медведя» уже давно решили взять курс на юг – по примеру других круизных компаний. Заканчивающимся сезоном они были очень довольны: от туристов прямо отбоя не было. Владельцы в шутку говорили Анетте, чтобы она и на следующий год постаралась отыскать отрезанную голову, но Анетта лишь недовольно морщила нос. Впрочем, от премии, которую и она, и другие члены экипажа получили перед отъездом, Анетта не отказалась. На зиму братья Ольсен закрыли офис в Лонгиере и уехали в Тромсё, где тут же занялись достаточно рискованным проектом золотых приисков на плато Финнмарксвидда.

Как только Хелена Йоост вернулась домой, атмосфера в управлении губернатора заметно улучшилась. Сотрудники негласно решили больше не поднимать тему неудачного расследования. С криминальной полицией они больше не связывались.

Осенью по окрестностям Ис-фьорда прокатилась волна краж со взломами. Губернатор Берг почему-то сразу решил, что здесь наверняка замешаны подростки. И это не прибавило ему популярности ни у молодёжи, ни у их родителей.

Кнуту поручили присматривать за подростками в Лонгиере. Сам он считал, что способен вести куда более сложные дела, но Хьелль Лоде на это лишь усмехнулся и поинтересовался, какие, например. На криминальный рай здешнее общество мало походило. «Бытовые разборки, пьяные подростки, да ещё и драки на выходных. Вот полный список того, что происходит здесь зимой, – сказал консультант по культурному наследию. – Ну, и контрабанда».

Кнуту перевалило за тридцать. А как втереться в доверие к так называемой молодёжи, он не понимал. Он решил было посоветоваться с Хуго Халворсеном, но наткнулся на стойкую неприязнь и брезгливость.

– С чего это я должен тебе помогать? Если Берг хочет нас о чём-то спросить, то пусть сам сюда и приходит. А не отправляет новичков типа тебя. Мы не били окна в домах. И не грабили. Мы такой фигнёй не занимаемся.

– Вон оно что, – Кнута забавляла эта мальчишеская злость, и он изо всех сил пытался сдержать смех. Но Хуго Халворсен заметил это. Они стояли на складе компании «Полярная логистика». Кнут огляделся, однако Томаса Карлсвика нигде не заметил.

– Его здесь нет, – теперь казалось, что парень пытался сдержать улыбку, – небось как губернаторскую тачку увидел, так в кабинете и заперся. Он тогда испугался офигеть как. Подумал, наверное, что его посадят. Но со страховой он всё уладил. Типа недоразумение и всё такое.

– А ты-то как, купил себе другой старый снегоход?

Хуго отвернулся и склонился над капотом совсем новенького снегохода «Тандеркет».

– Да сдался мне тот старый снегоход! Я всё равно собирался его продавать. Бабло было нужно, понимаешь? – он не сводил с Кнута чёрных узких глаз, будто вынуждая того спросить, зачем же ему понадобились деньги.

Но Кнута больше интересовала заляпанная карта, висевшая на стене за снегоходом.

– Я слышал, что ты доехал до Ню-Олесунна меньше чем за четыре часа? Я думал, это невозможно. А по какой дороге ты ездишь?

– Вот оно как, значит! – на этот раз Хуго Халворсен в открытую расхохотался. – Да кто это всё вообще рассказывает? Они же небось и наплели, что это невозможно?

– А это возможно?

– Ага. Если знаешь, по какому леднику ехать. И ещё, на фьорде должен быть лёд. – Хуго повернулся и с улыбкой победителя закрыл капот своего снегохода, дав понять, что на этом разговор окончен.

Кнут продолжил изучать карту.

– А где тут съезд с Конгсбреена на Ню-Олесунн?

– Вот мне одно неясно. Вам что – лень выучить названия ледников? Вот тот, на который ты сейчас смотришь, это вообще не Конгсбреен, а Конгсвеген. Сначала надо проехать вдоль моренного вала со стороны горы Нильсена, а потом вдоль фьорда. Это на случай, если на Конгсбреене нет льда. У Немецкой хижины есть крутой спуск, почти обрыв. С него съезжаешь поперёк и на хорошей скорости, иначе снегоход занесёт и свалишься в море. А затем напрямик до Ню-Олесунна. При хорошей скорости это займёт полчаса или вроде того.

Хуго быстро и немного небрежно ткнул в карту. В отличие от карты губернатора, на этой не было ни одной карандашной пометки. Кнут сказал об этом, и Хуго прищурился. Казалось, будто он вот-вот плюнет на пол.

– А, этот? – в голосе его звучала жесткость взрослого мужчины. – Этот перец? Да что он знает про Арктику-то? Пожил тут пару дней, а туда же. Моя семья живёт на Шпицбергене уже почти век. Мой прадед ходил шкипером на тюленей. А бабка работала секретаршей в Бергене, но собрала все свои пожитки и переехала на Норсетт и двадцать зим зимовала вместе с моим дедом, пока тот работал на промысле. Мой отец родился на Шпицбергене, я родился на Шпицбергене, и мой младший брат тоже. Люди с материка приезжают сюда и думают, что всё знают. Но это не так, они ничего в этой земле не смыслят.

Кнут видел, что такими вопросами только дразнит парня, но остановиться был не в силах. Паренёк казался ему настоящим олицетворением местного общества, о котором сам он почти ничего не знал. Похоже, для шпицбергенских старожилов люди делились на две группы: либо ты имеешь отношение к Арктике, либо нет. Как же это напоминает маленькие удалённые хуторки на материке!

– Значит, губернатор тебе не нравится?

На этот раз Хуго вместо ответа и правда плюнул на пол. Его глаза превратились в две узкие щёлочки.

– Ходит тут и выпендривается – вот что мерзко! Нет бы сидел в конторе, выписывал штрафы и обирал тех, кто всё равно не в состоянии их оплатить. Так нет же! Ведёт себя, как будто бы он такой опытный! Повесит на ляжку револьвер и разъезжает по округе! Кольт 1893 года. Чёрный порох и мягкие свинцовые пули. Нафига ему вообще этот револьвер? Вот если бы у меня был револьвер… – Хуго Халворсен посмотрел на Кнута и внезапно улыбнулся. – А может, сопрёшь его для меня? Как тебе такая идея? Я хорошо заплачу. Револьвер хранится в управлении, на книжной полке, губернатор берёт его с собой, только когда катается на снегоходе. Ну так что? – Кнут улыбнулся в ответ. А парень не лишён чувства юмора.

– А как же домик? Тот, в котором жил дед Берга, когда ходил на промысел? Я был там летом, во время поисковой операции.

Но Хуго Халворсен, похоже, и не думал отвечать на его вопрос. Кнут попытался снова:

– «Кэмп Рафаэль». Ты знаешь, где это?

– «Кэмп Рафаэль», твою мать! Вы только посмотрите на него! Никакой это не «Кэмп Рафаэль», а «Продувайка» – вот как она на самом деле называется. Там с ледника постоянно ветер. Он как будто падает, понимаешь? Холодный воздух настолько тяжёлый, что просто-напросто падает вниз. И по-моему, раньше там даже вывеска была. Деревянная доска со старинным названием, выжженным на дереве. Там было написано «Ветер» или что-то в этом духе.

– Но дед Берга ведь жил там и ходил на промысел. Он же был промысловиком, так?

– Всего несколько лет. Толком ему так и не удалось этим делом заняться. Ну вот, возьмём, например, Хенри Руди с фьорда, в «Кэмп Зоэ». Вот это был промысловик! Старик Берг и рядом не стоял. Никто вообще не понимал, почему он построил свою хижину так близко к леднику. А ведь это было лишь потому, что он не хотел, чтобы она располагалась по соседству с домом Руди.