— Девочкам надо поправить прически без Вас.

Тора с благодарностью на нее посмотрела. Видя мое недоумение, пояснила.

— Что не понятно. Надо справить нужду. Идите.

— Сейчас. Подождите.

Я вызвал малыша и объяснил ему, что нужно сделать, и тут же в стене появилась новая пещера.

— Далеко не уходите.

Предупредил их и отошел.

Через минут пятнадцать мы пошли дальше. Еще через час впереди замаячил свет. Я в предвкушении и в страхе, с тревожным трепетом в сердце, вдруг ошибся направлением и оказался совсем в другом месте, выглянул из пещеры. На сердце сразу отлегло. Я узнал дорогу, которая вела в замок отца Ирридара. Впервые, в живую, не по памяти Ирридара, я попал в заветный край. Теперь пан или пропал. Узнают меня и примут, как Ирридара, или нет, я не знал. Но Шиза успокоила.

— Успокойся. Ты, как Ирридар, прожил год отдельно, сделал карьеру на чужбине и стал настоящим аристократом. Овор тебя принял, как воспитанника. Веди себя естественно, и все будет нормально.

Грело светило. Небо было синим. На склоне горы стоял небольшой и неказистый замок. Башня, крытая деревянным тесом, почерневшим от времени и дождей, и прижавшаяся к ней невысокая стена. У подножия горы лепились домики поселения, тоже обнесенные стеной, сложенной из больших камней, над которой высились деревянные вышки. Здесь царила суровая бедность и аскетизм.

Нас заметили, и в замке раздался тревожный звук рога. Ворота открылись и из них выметнулся отряд из десятка всадников. Дежурная группа дружинников отца. Не доезжая пол лиги до нас, они остановились и вытащили луки. К нам направился переговорщик. Старый дружинник с лицом, обезображенным шрамами, с недоумением смотрел на наш отряд. Мужчина. Тролли и женщины. Он не знал, как реагировать.

— Здорово, Шрам, — обратился я к дружиннику. — Не узнаешь малыша Ирридара? Не ты ли рассказывал мне, как девок нужно уламывать.

Я с радостью смотрел на воина. Память Ирридара передала не только воспоминания, но и его чувства к людям, которых он знал.

— Ирри, малыш! — воин живо соскочил с коня и бросился обниматься. Он обхватил меня ручищами и закружил. — Приехал! — Шрам отстранился. — Как повзрослел-то. Как вырос! А я гляжу, ты это, или не ты. А это ты.

Он снова обнял меня. И сразу же отпустил.

— Постой. А говорили, что ты бароном стал. Это правда?

Я улыбнулся такой непосредственности. И на сердце стало теплее. Ни один вангорский аристократ, не позволил бы такой фамильярности. Но нехейские традиции были выше условностей.

— Правда, Шрам.

Вообще, воина звали Моржек, но после того, как он завалил в рукопашной схватке пещерного медведя и получил раны, испортившие его лицо, дружинника звали только «Шрам», напоминая о его подвиге.

— Поди ж ты, — всплеснул он руками. — А я верил в тебя, малыш. И когда ты сидел рядом после того, как меня привезли с гор израненного, и многие не верили, что я выживу. Я помню, ты мне сказал тогда.

— Дядька Моржек, живи, я стану бароном, и тебя к себе заберу вместе с Овором.

— Помню, Шрам. Помню. Если отец тебя отпустит, поедешь помогать дядьке.

— Правда? Малыш? — Шрам радовался, как ребенок. Наконец, он обратил внимание на женщин и Троллей. — А это кто? — спросил он и подкрутил усы.

— Это, Шрам, тролли.

— Тролли! Это где такие прекрасные тролли водятся, малыш? Ты ничего не путаешь?

Я засмеялся. Это точно не тролли.

— Девочки, идите сюда! — позвал я замерших и приготовившихся к бою дев.

— Знакомьтесь, это мой учитель рукопашного боя, лучший мастер ножа из всех нехейцев, что я знаю. Зовут его Шрам, — воин зарделся.

— Да ладно вам, господарь Ирридар.

Здесь обращение «господарь» применялось к детям барона.

— А это моя невеста Ганга, — представил я орчанку. Воин преклонил колено и поцеловал руку девушке. От такого жеста Ганга зарделась не хуже Моржека. Я даже возгордился. Вот она, галантность нехейских кавалеров.

— Ее подруга Тора-ила, студентка академии.

Моржик встал приложил руку к сердцу.

— Сердечно рад, госпожа.

— Мегги, моя вассал и друг, — представлял я девушек дальше. — Рабэ служанка таны Ганги.

Шрам оглянулся и громко свистнул. Десяток прискакал и выстроился полукругом.

— Слезайте с коней, ребята. И помогите дамам подняться в седла. Шустрый, ты дуй в замок и предупреди барона, что прибыл Барон Ирридар тан Аббаи в сопровождении охраны, невесты и друзей.

Молодой парень, которого я не знал, лихо поднял коня на дыбы, развернул его на месте и стегнув плеткой, помчался к замку.

Девушек осторожно подсадили в седла. На троллей не обращали внимания, их приняли за охрану. А как же еще путешествовать молодому барону, как не под охраной, пусть даже троллей. Нехейцев этим не удивишь.

Я тоже получил коня, но отказался.

— В замок, Шрам, я войду пешком.

— Молодец, господарь. — похвалил меня воин. — Хочешь выказать уважение отцу и брату. Молодец. Я с тобой тоже пешком пойду.

И мы тронулись. Я видел, как отец, мать и старший брать появились на стене, посмотрели на нас и спустились.

Когда мы подходили к воротам, из них вышел отец Ирридара. Мое сердце екнуло, но тут же успокоилось. Он пошел мне навстречу, и это было высшим проявлением уважения принятого у нехейцев. Когда хозяин замка выходит встречать гостя пешком из ворот. Он оценил мой поступок. Я признавал его власть и покорялся его воле. Мы шли навстречу друг другу, и это тоже было проявление его великого уважения. Он не остановился в десяти шагах от створа ворот, а продолжал идти. Подойдя к отцу, теперь я безотговорочно принял этого сухопарого, с обветренным лицом человека, за своего отца. Я встал на колени и приложился губами к его руке. Лицо мужественного воина, никогда не знавшего слов ласки, дрогнуло. Он взял меня за плечи и потянул вверх. Я поднялся. А отец долго смотрел мне в лицо, изучая его. Затем прижал к своей груди.

— Здравствуй, сынок, — произнес он дрогнувшим голосом, и это был первый раз в жизни, когда он назвал Ирридара сыном.

— Здравствуй, отец, — ответил, я за Ирридара. И мы стояли на глазах у всех обнявшись, просто стояли, впитывая тепло друг друга. На меня накатило.

— Прости, Ирридар, — мысленно попросил я прощение у погибшего парня. — Не моя вина, что я заменил тебя, но верь, я не посрамлю твою память.

— Пошли в дом, сын, — отпустил меня отец. На его изрезанном морщинами лице играла счастливая улыбка.

Я подошел к матери, очень красивой женщине, сохранившей молодость, благодаря примеси крови лесных эльфаров, и встал на одно колено. Бережно взял ее руку в свои, подержал и поцеловал.