Время потихоньку шло. Сотни циклов разменивали тысячи, а тысячи десятки тысяч! Бессмертные привыкали к вечности. Для этого понадобилось много времени, а когда привыкли, время для них утратило смысл. Вначале бессмертные жили воспоминаниями, затем начались контакты между собой – они сбивались в группы, в группки, началось великое общение, но всеобщее общение вскоре сменилось всеобщим раздражением, они стали уединяться, они учились не думать ни о чем. Да о чем же может думать бесплотный? А и если есть о чем, то сколько можно думать об одном и том же? А подниматься на поверхность планеты никто не собирался – слишком опасно!

Летописец все время проводил в зале трансформации, призывая плоть, он читал, прощупывая чужую дикую память, и вдруг ему показалось, что у плоти появляется разум. Через несколько тысяч циклов он убедился в этом точно. Плоть училась думать, вскоре обнаружилась и причина развития разума: на планете появился враг, более страшный, чем до этого грозила плоти дикая природа, и враг этот – разумное существо. Один из видов приматов достиг вершины эволюции – разума! Для координации действий был срочно избран Совет бессмертия, на котором было решено выслать на поверхность отряд разведчиков. Среди сотен тысяч бессмертных с трудом набралось лишь несколько десятков добровольцев, во главе которых встал Гиэрри – Орр. Но перевоплотились не все. Увидев в зале трансформации свирепых существ, у которых от овруидов уже мало что оставалось, бессмертные невольно дрогнули. Призванные дикари были вооружены копьями, дубинами, на поясах символом разума висели набедренные повязки…

Отряд бессмертных покинул зал трансформации и двинулся по бесконечно длинным тоннелям к выходу. Гиэрри-Орр пересчитал бессмертных, чье сознание оседлало плоть, их оказалось сорок.

– Это хорошо! – подумал он.

Сорок считалось у овруидов благоприятным числом. Пока проходили тоннели, летописец разобрался в чужой памяти…

Во главе племени, куда они направлялись, стоял вождь, огромный и свирепый. Было ясно: если он, Гиэрри-Орр, начнет тому давать советы, вождь просто оторвет ему голову… Оказалось, у дикарей начались Сроки, давно забытое бессмертными сладостное время гона.

– Что ж, заодно и развлечемся, – усмехнулся летописец.

Горы – высокие хребты, отвесные скалы, давно растворившийся в глубинах памяти бессмертных мир, неожиданно напугал их. Гиэрри-Орру пришлось долго уговаривать струсивших попутчиков идти дальше…

Племя расположилось на берегу небольшой речушки. Полуголые дикари кучились вокруг костров. Посередине стоянки стояло дерево, на котором находился дозорный.

Вождь, крупный, с могучими плечами дикарь свирепо взглянул на летописца, когда тот проходил мимо двора племени: ровно срезанного пня, своеобразного трона и огромного кострища, подле которого суетилось трое придворных.

– Видимо, заметил что-то в моих глазах, – подумал Гиэрри-Орр.

Чуть в стороне на камне сидел Хвощ – жрец культа Неведомых – страшных богов, которые должны скоро придти. Он играл иглой демона – острой костью длиной в локоть, конец которой был зачернен. Хвощ был истинным правителем племени, потому что мог влиять на вождя – весьма примитивного дикаря.

Вдруг к летописцу кинулась самочка – он тотчас вспомнил во вновь приобретенной памяти – это была личная самочка его плоти, с которой их вместе свели Сроки.

– Какая некрасивая, – сморщился было летописец, но заметил: другие самки были еще страшнее. Они подошли к своему очагу и сели друг напротив друга. Итак, бессмертные внедрились в племя!

Нужно изготовить оружие, построить крепость, создать дисциплинированное обученное войско, – начал было он строить планы, но на пути его замыслов стоял вождь, и первым делом предстояло убрать его! Дикарь смел, свиреп и очень силен, такого убрать будет не просто. Подкараулить и стукнуть по голове камнем? Но это считалось бы убийством, тогда все племя бросилось бы на него, и не объяснить, что это для их же блага! А смена вождя в племени происходила довольно просто. На суку дерева, где находился дозорный, висел барабан – кусок дупла высохшего дерева. Если по нему стукнуть палкой, что висела рядом, раздавался глухой протяжный звук. В барабан били дозорные в случае тревоги, да иногда претенденты на власть барабанным боем приглашали вождей померяться силой, и вождь должен был в присутствии всего племени сразиться с ним или покинуть племя. Претенденты появлялись довольно часто, уже тогда власть манила многих, но не всегда их надежды сбывались…

А на стоянку опускалась фиолетовая мгла. Первый день, проведенный на поверхности планеты летописцем, подходил к концу. Его самочка развела огонь, самый большой на стоянке – этой ночью демоны не посмеют приблизиться к ним. Она бросила в пламя веточку кустарника, который плодоносит круглый год, дым которого, как говорила старая самка, заставляет мужей забыть обо всем и только думать о лежащих рядом. Она бросила еще несколько веточек, а то ее муж как-то странно смотрит на нее. Он совсем не так должен смотреть в Сезон желаний, дней которых так мало и эти дни словно были не как остальные, а много короче.

Пока самочка кормила его, он мог наглядно убедиться, что у нее самые длинные в племени ноги и что она только рядом с ним может снять повязку с груди, из-за которой ей не дает прохода вождь.

– Дикая, дикая, а какая кокетка? – удивился Гиэрри-Орр. – В глазах-то не прочесть и пустяковой мысли.

Впрочем, в темноте все равно ничего не видно! Кровь прилила к лицу. Его тело оказалось во власти Желаний.

– Наконец-то, – обрадовалась самочка, уловив долгожданный блеск в его глазах, а когда сильные руки потянули ее, сердце самочки было готово вырваться из груди, но… Муж поднялся, схватил ее за руку и потащил к речке.

– Не топить ли? – мелькнула в голове ужасная мысль.

А он нарвал полную горсть травы и, доставая со дна глину, тер и тер ее тело, а затем все начисто смывал водой…

Утром она проснулась, когда уже все племя было на ногах, с ее губ не сходила счастливая улыбка. Самым первым делом она собрала не сгоревшие веточки заветного куста и надежно спрятала их – старая самка не обманула…

Нат бросил напоследок взгляд в окно в каменной стене, за которым кнады пасли чудовищ, и заторопился обратно. В колодце он еще раз окликнул девушку, и бесполезно прождав с минуту, отправился во второй проем. Коридор, куда он попал, оказался уже первого – пришлось с усилием продавливаться в каменном междустенке. Он с трудом протиснулся на два десятка метра вперед, а затем уперся в стенку. Крупные тесаные камни здесь были положены без раствора, сквозь неплотности кладки просвечивало, и тянул свежий воздух. Нат осторожно извлек из кладки камень – за стеной оказался тоннель, объемный – в нем без труда могли разъехаться два грузовика. Он убрал еще несколько каменных блоков и просунул в образовавшуюся дыру голову – вправо тоннель терялся в темноте, влево тупик, перед которым решетка, за ней кучилось с десяток оборванных олду…

Нат собрался было выбраться в тоннель, как вдруг послышались тяжелые мерные шаги. Такие шаги Нат уже слышал, только тогда они доносились издали. Он сноровисто заложил камнями отверстие, оставив лишь небольшую щель. Шаги слышались уже угрожающе рядом, и Нат увидел двух чудовищ, таких кнады пасли в пещере. Вдруг монстры резко прибавили шаг, за ними заспешили кнады. Вскоре раздались полной смертной тоски крики, которые почти сразу оборвались. Через пару минут оба чудовища тяжело шагая, проследовали обратно. Вслед за ними шли кнады.