– Но ты отвечаешь за него?

– Само собой, – сказал Эверт. – Он хороший парень, нисколько не избалованный, в отличие от моих собственных детей.

– Какой он как человек? Ты мог бы описать его?

– Как я, – объяснил Эверт. – Он – хороший.

– У него есть какое-нибудь имя?

«У меня теперь собственный батрачонок, – подумал он. – И всего-то понадобилось, чтобы образовался тромб в голове».

– Максим, Максим Макаров, как хоккеист. Ну ты знаешь. Тот дьявол, который в свое время расправлялся с нашими парнями из «Тре Крунур», как с малыми детьми. Его зовут Максим, или Колобок, кстати.

– Сергей, – поправил Юханссон. – Хоккеиста звали Сергей Макаров.

– Кто знает, может, это его отец, – хохотнул Эверт.

– У тебя все?

– Нет. Еще одно дело. Он привезет с собой твой новый автомобиль. Такой же, как раньше, только с автоматической коробкой.

– Спасибо, – сказал Юханссон. Полностью собственный батрачонок, который вдобавок будет жить в их с Пией доме.

В том самом, который Юханссон еще недавно считал своей крепостью.

«Что, черт возьми, происходит?» – подумал он.

– У тебя найдется немного времени? – спросила Матильда. – Есть одно дело, с которым, мне кажется, мы могли бы разобраться, прежде чем поедем на лечебную физкультуру.

– Конечно. – Юханссон отложил в сторону утреннюю газету.

«Очень кстати», – подумал он, поскольку при любой попытке читать у него все равно сразу начинала болеть голова.

– Дело касается Йозефа Саймона, ты еще спрашивал, не могу ли я проверить его по Интернету, – напомнила Матильда.

– Ты что-нибудь нашла?

– Массу, – сообщила Матильда. – Там чего только нет.

– Попытайся изложить вкратце, – попросил Юханссон.

– Родился в пятьдесят первом в Тегеране. Перебрался в Швецию в качестве политического беженца в семьдесят девятом вместе с женой и маленькой дочерью. Тогда его звали Йозеф Эрмеган. Имел высшее медицинское образование. Работал исследователем и врачом в Каролинском институте в Сольне. Шведский гражданин с восемьдесят пятого. Развелся в том же самом году. Через год поменял имя на Йозефа Саймона. Оставил Швецию в девяностом и переехал в США. Получил грин-карту еще до того, как сошел с самолета. Стал американским гражданином уже в девяносто пятом, что, пожалуй, необычно быстро. Особенно после 11 сентября, хотя в его случае все было раньше, конечно. Но это ты, наверное, уже знал?

– Да, – подтвердил Юханссон. – Меня интересует, как его жизнь сложилась потом.

«Можно думать о ней что угодно, но она, черт побери, далеко не глупа, несмотря на ее внешний вид».

– Относительно него следует выделить три момента, – начала Матильда. – Во-первых, он, похоже, невероятно богат. Просто невероятно. Играет огромную роль в фармацевтической промышленности. В его владении и под его контролем находится масса предприятий по производству лекарств, а также несколько ИТ-фирм, действующих в рамках той же отрасли. Совсем недавно он продал одну такую, разработавшую новое программное обеспечение, позволяющее оставить в живых множество подопытных животных, на которых они проводят свои эксперименты. Мышей, крыс, кроликов, шимпанзе, кошек и собак. Ты вообще представляешь, как много такой живности фармацевтические и косметические компании умерщвляют каждый год?

– Нет, – ответил Юханссон. – И сколько же?

– Несколько сотен миллионов, согласно их собственным данным, и свыше миллиарда, если верить другим независимым источникам. Проданная им сейчас фирма придумала программу-имитатор, позволяющую сохранить жизнь почти двадцати процентам из них. Не потому, что кролики милые существа или по какой-то похожей причине, просто приходится много тратить, прежде чем человек доведет до конца эксперимент с длинноухим созданием и сможет отправить его в мусорный бак.

– И сколько он выручил от данной сделки? – поинтересовался Юханссон.

– Одну целую и семь десятых миллиарда долларов. Почти тринадцать миллиардов шведских крон. А создавая ее семь лет назад, он вложил лишь несколько миллионов. Долларов, разумеется.

– Другими словами, он заработал кое-какие денежки, – констатировал Юханссон.

– Да, шеф. Он заработал их целую кучу. И он находится в списке уже много лет.

– В каком еще списке?

– Пятиста самых богатых людей мира.

– И сколько он имеет?

– В прошлом году его личное состояние оценивалось между двенадцатью и пятнадцатью миллиардами. Долларов, конечно.

«Эверту до него как до луны, – подумал Юханссон. – Поменяй он их на шведскую валюту и монеты по двадцать крон, даже Дядюшка Скрудж лопнул бы от зависти, пока купался в них».

– Что еще? – спросил Юханссон.

– Он, похоже, ведет некий крестовый поход против педофилов.

– И как он осуществляет его? Я полагаю, не бегает же кругом и не рубит их мечом?

– Борется почти всеми возможными способами, – сказала Матильда. – Он основал фонд. И сделал это уже в 1995 году, под названием Yasmine’s Memorial Foundation. Он и его предприятия вложили туда сотни миллионов долларов с момента его учреждения.

«Необлагаемых налогами, – подумал Юханссон. – Необлагаемых налогами для самого Саймона и его предприятий. Хотя какая, собственно, разница, если это также хорошо для бизнеса в стране, где он живет, и наверняка еще лучше в той отрасли, где он трудится. Какая, собственно, разница. Ведь Йозеф Саймон уже двадцать пять лет живет один на один с огнем, постоянно горящим в его сердце, и сегодня у него хватает средств подпитывать его как только ему заблагорассудится».

– Неправильное вложение денег для такого, как он, – сказал Юханссон. – Но чем они конкретно занимаются в фонде?

– Все сводится главным образом к проведению различных кампаний, – объяснила Матильда. – Они размещают публикации против педофилов и мучителей детей практически повсюду. На телевидении, радио, в газетах, в Интернете, даже на обложках обычных книг. Это настоящая политическая кампания.

– И как у них идут дела? – спросил Юханссон.

– В общем хорошо, – сказала Матильда. – В США сегодня все, осужденные за сексуальные преступления против детей, обязаны сообщать в полицию свой адрес, как только они переезжают. А также где они работают, свой номер телефона, регистрационный номер автомобиля, с кем они живут, всех других, кто обитает по соседству, и еще многое другое. Такой порядок существует почти во всех Штатах. И все это продолжается, если ты уже отбыл свое наказание и вышел из тюрьмы. И пусть даже тебе было всего пятнадцать, когда тебя осудили, а причиной стала связь с четырнадцатилетней девицей, и все благодаря стараниям ее чокнутого отца. Но это только одна сторона медали.