— Вот увидишь: на кладбище жить просто классно. Тебе понравится быть мертвым, — тонким девчоночьим голоском объявил он.

— На кладбищах не живут, — возразил Джем весьма нерешительно, ибо сознавал, что несет невесть что.

— Как это не живут? А мы, по-твоему, кто? Крысиное дерьмо, что ли? Огорчаешь ты меня, Джем, ох как огорчаешь. Мы, обитатели кладбищ, не слишком любим, когда нас огорчают. Мы, знаешь ли, очень чувствительны.

Он засунул палец в нос, извлек оттуда жирного белого червя и раздавил его большим и указательным пальцами.

— Не представляешь, до чего эти твари достали…

— Ты — видение, паршивое видение, и стал еще паршивее, чем был при жизни!

Но вообще-то ты не так уж похож на видение. Пол рассмеялся — странным перекатистым смехом.

— Из твоей смерти мы сделаем настоящий бум; зажжем все блуждающие огоньки, блуждающие огоньки у нас вместо прожекторов; во всех склепах будут танцевать — как в Париже в Сен-Жермен-де-Пре! Мы вообще любим танцевать. Компанейские традиции храним свято… Знаешь что, дурень, сейчас я тебя поимею! — заявил он вдруг, улыбнувшись во весь рот, так что стали видны обнаженные кости десен.

Какие острые у него зубы! И еще этот тонкий длинный красный язык, которым он облизывает лицо… Галлюцинация или нет, но Джем вытащил нож и, запинаясь, проговорил, самым плачевным образом пытаясь изобразить из себя какого-то главаря банды:

— Мотай отсюда, а то порежу!

— Ну это уж слишком, Джем, это уж слишком!

Пол смеялся, но его красные, неподвижные, похожие на кончики зажженных сигарет глаза совсем не смеялись и пристально смотрели на Джема.

Слева раздался какой-то шум. Краем глаза Джем увидел, что под грузовиком ползет женщина с черными волосами. Ее розовое с белым летнее платье было грязным и почти утратило свой цвет. Я сейчас умру. Он резко отскочил в сторону. Пол яростно взвизгнул, выбросил вперед руку, и длинные обнаженные кости пальцев царапнули плечо Джема. Джем почувствовал, как разорвалась кожа и брызнула кровь. Разве галлюцинации царапаются?

— Давай, Пол, давай, — взвыла женщина и принялась швыряться кусками человеческих тел; потом схватила попавшееся под руку мускулистое бедро и устроилась на корточках под грузовиком, занявшись своей добычей.

Я не могу умереть, потому что Пола на самом деле нет. Я не могу умереть. Вместо того чтобы попытаться убежать, Джем отскочил в сторону и, схватив болтавшиеся на шее Пола ботинки, изо всех сил их стянул, пытаясь его придушить, одновременно молотя противника коленом в живот. Пол отрыгнул — куча червей пополам со слизью полетела прямо в лицо Джему.

По идее Джем, наверное, должен был потерять сознание. Но вместо этого, не выпуская из рук «галлюцинации», он лишь помотал головой, стряхивая с себя налипшую дрянь, и продолжал тянуть за ботинки; он видел, как шнурки вонзились в шею Пола, похожую на плоть мертвого цыпленка, — желтая кожа внезапно лопнула, а из дыры валом повалили вонючие тараканы. Тараканы! Так, значит, они вылезают из мертвецов! Отрезанная голова Пола покатилась по бетонному покрытию стоянки — рот был разинут в яростном вое. Услышав вой, женщина перестала грызть бедро и подняла голову; потом бросила свою добычу и кинулась к детям. Джем со всех ног бросился прочь.

За спиной Пол Мартин, изрыгая проклятия, в ярости гонял по бетону собственную голову.

— Ох, поимею я тебя, Джем, ох поимею, затолкаю еще тебе что-нибудь в твою хорошенькую глотку, подпевала ты этакий; все вы скоро подохнете, слышишь! Все!

Джем бежал по улицам, а в ушах все еще звенел невероятно пронзительный голос Пола. Локти — к корпусу, колени — выше, раз-два, раз-два — Джем несся со скоростью Толстого Котенка, которому привязали к хвосту динамит. И едва не растянулся, со всего размаху налетев на Чеви Алонсо, — тот шел со своим неразлучным приятелем Б. 2.

— Ослеп ты, засранец, что ли? — зарычал Чеви, отпустив ему затрещину.

— Не ходите туда, ребята! — задыхаясь, крикнул Джем.

— А с чего это вдруг, а, засранец? Мы с Б. 2 как раз туда и собирались…

— Там мертвецы бродят, — в отчаянии проговорил Джем.

— Как же, идиот, так мы тебе и поверили! Сейчас мы тебя издеваться-то над нами научим; Б. 2, держи его.

— Нет! — взвыл Джем, изо всех сил двинул Б. 2 ногой в пах и сломя голову бросился бежать.

— Ну, идиотина, мы тебя еще за это прибьем! — заорал Чеви, поддерживая Б. 2, — тот, согнувшись пополам, ревел, как младенец.

Да уж, конечно. Черт, я стал уже настоящим убийцей. Брюсом Ли Джексонвилля; ну, берегитесь, ребята, я вас предупредил; вот черт — когда они нарвутся на Пола… Быстрее спринтера он вылетел на главную улицу; в легких будто огонь горел. Господи! Миссис Миралес! Одна посреди улицы, и защитить некому. Джем взлетел по ступенькам, ведущим в полицейский участок, даже не постучав, толкнул плечом дверь и, бледный как смерть, задыхаясь, ввалился внутрь.

Восемь пар глаз вопросительно уставились на него в полной тишине. Схватившись за бок, он попытался отдышаться. Никогда в жизни ему не приходилось бегать с такой скоростью… Шериф Уилкокс сидел за письменным столом; перед ним лежал недоеденный сандвич. Женщина-фараон и черный гигант с озадаченным видом стояли по обеим сторонам стола. Еще в конторе был Стивен Бойлз — сидел за пишущей машинкой и смотрел на него своими черными очками — ну вылитый садист. И тощий мускулистый тип, затянутый в форму коммандос, — тот стоял спиной.

— Ну, Джереми, что случилось? — с видом Всевышнего — но очень усталого и нетерпеливого Всевышнего — спросил Герби Уилкокс, взглянув при этом в окно, куда-то во двор.

— Я по поводу миссис Миралес и еще… Пола Мартина.

— То есть?

Джем забормотал с бешеной скоростью, прекрасно понимая, что выглядит сумасшедшим. Когда он закончил, повисла тишина — просто невероятная. Потом Уилкокс повернулся к военному:

— Вот с такого рода проблемами нам приходится иметь дело, капитан. Нужно, чтобы вы попытались навести здесь хоть относительный порядок. Если пронюхает пресса, то получится сумасшедший дом похлеще Перл-Харбора.

— С прессой проблем не будет. Я приказал закрыть город санитарным кордоном. Теперь ни въехать, ни выехать никто не сможет. Государственный секрет, операция оборонного характера. Мы разобьем территорию на квадраты и быстро выясним, что тут происходит. Или выявим то, что за этим кроется. А пока, как вы понимаете, — полный карантин.

Саманта удивленно спросила:

— В бюро полагают, что мы можем заразиться?

— Не знаю, мисс. Я всего лишь выполняю приказ. Санитарный кордон, комендантский час, законы военного времени — пока не восстановится общественный порядок. Джексонвилль объявлен зоной ограниченного передвижения. Если позволите, я пойду — мне надо проинструктировать подчиненных.