И отметины на запястьях…

Игорь встал из-за стола и отошел подальше. Он достал телефон и позвонил Полине, судебно-медицинскому эксперту.

– Полина, привет. Прости, что я тебя в воскресенье тревожу…

– Ничего, Игореша, я на дежурстве.

– О, тогда ты сможешь мне ответить на кое-какие вопросы по поводу аутопсии тела Шелехова?

– Ты ведь знаешь, что до официального заключения это всего лишь мнение?

– Знаю, конечно.

– Тогда слушаю. Что тебя интересует?

– Есть ли на теле министра следы от ожогов, скажем, на голове?

– Как ты узнал? Ожоги под волосами далеко за ушами, с виду не найти, но я увидела.

– И антидепрессанты в крови?

– Верно.

– И еще вопрос: а почему вы раньше не сказали об этом? Я понимаю, что исследование должно быть полностью завершено и на это уйдет неделя-две, но все же?

– А кто спрашивал? Вот ты спросил, я тебе ответила.

– Понятно. Спасибо.

Игорь повесил трубку и вернулся к Наташе.

– Поехали к вашему потерпевшему.

* * *

До дома Максима Котова, на Верхнюю Красносельскую улицу, они доехали каждый на своей машине. Долго звонили в дверь.

Максим Котов, видимо, крепко спал. Когда он открыл дверь, то в узкую щель протиснулась только взлохмаченная голова и сильно заспанное лицо.

– Максим, здравствуйте, – сказала Наташа. – Позвольте нам войти. Простите, что разбудили. Это Игорь Романов, следователь из следственного комитета. Это по поводу вашей дочери и Лауры Висконт.

– Входите, – сказал он и открыл дверь. – Проходите на кухню, я натяну штаны и вернусь.

Наташа демонстративно отвела взгляд – Максим Котов был в одних трусах. Игорь разулся, повесил на вешалку пальто, в который раз подмечая за собой несоответствие стандартам. Вообще-то сложившийся стереотип сотрудника правоохранительных органов требует ходить по квартире в ботинках, не снимая верхней одежды. Но такое свинство для Игоря было недопустимым, тем более что у Котова в квартире было чище, чем у Игоря дома.

Они прошли на идеально чистую кухню, только стол выбивался из общей картины – он был завален листочками с обрывками фраз, написанных на английском языке. Мерцал раскрытый ноутбук. Хозяин уже в штанах и футболке прибрался на столе и предложил кофе.

Игорь отказался и сразу приступил к делу:

– Максим, вы готовы выступить потерпевшим в уголовном деле против Лауры Висконт, которая организовала массовое заражение людей вирусом гриппа в целях продаж нового препарата?

– Потерпевшим?..

– Ну да, – ответил Игорь. – Вы ведь потеряли дочь. Не представляю, что вы пережили. Мои соболезнования.

Для того чтобы понять, что означала метаморфоза, случившаяся с Максимом Котовым, Игорь заставил себя немного отойти назад и вспомнить, каким он увидел этого парня, когда пришел. Взъерошенный, спросонок не очень вежлив и гостеприимен, в общем, как почти любой человек, которого подняли из постели. А сейчас он как будто вспыхнул, и это был не гнев. Максим Котов вдруг в одно мгновение стал цветным, а до этого был черно-белым. У него было серое лицо, потухшие глаза, сутулые плечи, словно посыпанные пеплом. И даже волосы, светлые от природы, казались матовыми и какими-то искусственными. А после слов Игоря в него как будто вдохнули жизнь – голубым пламенем вспыхнули глаза, порозовели губы и скулы, он распрямился.

– Вы хотите сказать, что кто-то ответит за смерть Сони? Вы это хотели сказать? Или что-то другое?

Слова давались ему с трудом, голос звучал надтреснуто.

– С детской смертностью ситуация сложная. Бывают случаи, когда виноватых нет. Даже диагноз есть такой – синдром внезапной детской смерти. Но смерть вашей дочери произошла по вине конкретных людей, и Лаура Висконт, как я полагаю, одна из них. Во всяком случае, пока она – единственная подозреваемая. У меня нет сейчас доказательств, но я знаю, как я их раздобуду. Так вы согласны?

– Да, я согласен.

* * *

Задержание Лауры Висконт оказалось делом не простым и очень дорогостоящим. Для того чтобы ее обнаружить и застать врасплох, пришлось пойти на несколько хитростей.

Наталья Добронравова рассказал Игорю про странный допрос, который ей учинил Артем Леонидович Лукьянов. Рассказала в красках, и Игорю ее стало жаль – она столкнулась с хорошим, в общем-то, человеком в неподходящий момент. У генерала Лукьянова горела спина – на него давили сверху, заставляли сделать все, чтобы убийство министра было раскрыто «по горячим следам». Ему было не до сантиментов, хотя это могло выглядеть и по-другому.

Игорь с генералом Лукьяновым был знаком лично: несколько лет назад, еще до нашумевшего дела Саши Лаврова, Игорь принимал участие в расследовании военного преступления, где были задействованы высокопоставленные правоохранители. Тогда Игорь сделал вывод: из всей обозримой компании этих людей в разведку он пошел бы только с Артемом Леонидовичем. Грубый, невежливый Лукьянов был человеком слова, ненавидел ложь и презирал предательство. Такие люди Игорю по душе.

– Я тебе помогу, – сказал Лукьянов, когда они встретились на следующий день. – Но ты скажи мне, как Висконт связана с убийством Шелехова?

– Висконт, как я полагаю, была детонатором. Шелехов долго сопротивлялся, очень уж ему не хотелось пачкаться в крови невинных людей, но она дожала. Не знаю как, но она унюхала подходящий момент и воткнула свою золотую иголку ему прямо в спину.

– О каком подходящем моменте ты говоришь?

– Я думаю, Шелехов убил насильника своей дочери. Сейчас я провожу проверочные мероприятия, ищу свидетелей и доказательства, но, скорее всего, это действительно случилось.

– Его дочь изнасиловали?

– Да.

Усеянное морщинами тяжелых решений лицо генерала сделалось злым, но злость была не напускная, а искренняя, идущая из самых глубин.

– Значит Висконт виновата лишь в том, что воспользовалась моментом? Больше у тебя к ней претензий нет?

– Есть, – ответил Игорь. – Но вы спросили конкретно про убийство Шелехова.

– Какие еще претензии?

– Вы ведь знаете, что она – один из самых продуктивных посредников в решении сложных вопросов? Через нее можно сделать практически что угодно. К ней обратились распространители препарата «Формуцик», чтобы она помогла пролоббировать закон, позволяющий продавать в России лекарственный препарат, который не прошел клинические исследования и не получил лицензию. И после того как Висконт это провернула, она дала команду распылить в Москве вирус нового гриппа, от которого можно излечиться лишь «Формуциком». С поставками препарата что-то пошло не так, лекарство не успели подвезти в аптеки, и погибли люди. Одна из погибших – дочь журналиста Максима Котова, который является потерпевшим в этом деле. Но мы найдем и других потерпевших. Их очень много.