– Вот ведь тварь, – процедил генерал и кивнул.

* * *

Тем же способом, что использовал для первой встречи, Максим Котов узнал, что двадцать первого марта Лаура Висконт будет принимать гостей в загородном доме в честь юбилея своей дочери.

Дом Висконт, оформленный на московскую светскую львицу, располагался на берегу Истринского водохранилища, в живописном местечке, за глухим забором. Поздно ночью к дому подъехали три машины спецназа, а в воздух были подняты три военных вертолета.

По команде руководителя операции на территорию дома ворвалась вся группа, началась потасовка, неразбериха, люди кричали и разбегались, но длилась она всего несколько минут. Никто не пострадал. В воздух начал подниматься вертолет, в иллюминатор которого смотрело испуганное женское лицо.

С пилотом вертолета связались и с земли, и с воздуха и приказали посадить машину. На удивление руководителя операции, пилот послушно посадил «вертушку» на землю. Задержание было произведено.

Макс, 21 марта года

Высоты я боюсь сильнее, чем смерти. Мне всегда кажется, что на высоте человек не просто не может контролировать ситуацию (что действительно так), он не может даже думать. Но выбора у меня не было.

Лауру Висконт посадят, если смогут задержать. Но проблема в том, что есть определенные законы, которые никто нарушить не смеет. Например, в России нет смертной казни. Стало быть, она будет жить. Вероятнее всего, у нее в голове сокрыто столько информации, что ей хватит сделок с государством на разоблачение всех тех, кому она помогала. Ее, наверное, даже не посадят. Уедет куда-нибудь, продажи только этого особняка хватит на несколько лет безбедного существования. А таких домов у нее наверняка не один.

Лаура Висконт не имеет право на жизнь.

На операцию по захвату меня, конечно же, не пригласили. Да я и не ожидал.

Мне стоило немалых денег узнать, какая компания будет обслуживать банкет Лауры Висконт в ее загородном доме. Когда я это выяснил, у меня оставалось всего несколько часов, чтобы обеспечить операцию по захвату Лауры Висконт так, как того хотел я.

Это же агентство в этот день, 21 марта, обслуживало еще одно закрытое мероприятие. Именно туда я и направил Игоря Романова и его правоохранительную бригаду. Даже если бы они хотели проверить заранее, что это за мероприятие, то не смогли бы, конфиденциальность таких вечеринок соблюдается покруче государственной тайны. А сам отправился в то место, где действительно Лаура Висконт праздновала юбилей дочери.

На частную вечеринку Висконт была приглашена американская певица Белладонна, одна из самых популярных в мире. Стоимость ее приватного выступления достигала трех миллионов долларов, но для Лауры и ее дочери она пела с огромным дисконтом в половину.

В агентстве по организации мероприятия все очень строго: все сотрудники знают друг друга в лицо, частные вечеринки проходят в режиме повышенной секретности.

Но нет ничего более ущербного в системе охраны, чем человеческий фактор и языковой барьер.

Мне нужно было всего ничего – явиться на площадку за несколько часов до приезда американской звезды, представиться менеджером Белладонны, который приехал на саундчек, и с независимым видом осматривать площадку. Мое беглое владение английским языком и деловой костюм сбили с толку не только охрану, но и менеджеров агентства – меня проводили во «вторую зону» площадки, где должен был состояться концерт. На площадке уже были представители певицы и всего один менеджер от агентства, с трудом понимающий английский язык. Остальные мельтешили, не разбирая дороги, таскали какие-то пакеты, свертки, коробки и провода.

– Все ваши в гримерке, – крикнула мне старшая по площадке и пальцем указала на белый шатер-палатку, сияющий светом. Я улыбнулся и кивнул, а сам прошел за сцену.

Площадка, на которой проходило мероприятие, была разделена на три зоны – банкет, концертный зал и танцевальная зона. Ужин планировался в особняке, а две оставшиеся зоны располагались в зимнем саду и на теплой террасе. Сцену выстроили в огромном помещении под стеклянным куполом, перед сценой установили в ряд пять десятков удобных кресел, на полу – зеленый ковер под траву. Терраса представляла собой пустое помещение, украшенное шарами и обтянутыми бархатом колоннами, под потолком вращались световые головки и диско-шары. Музыки не было совершенно никакой – сейчас проходила торжественная часть в здании.

В помещении концертного зала было где укрыться – небольшая сцена отгорожена от двора огромным задником, за которым томились декорации для шоу. Там же было много коробов, в которых транспортировалось оборудование. Некоторые короба по размерам больше платяных шкафов, в одном-то из них я и переоделся. Надел джинсы, свитер, кроссовки, костюм и ботинки сложил в рюкзак. Рюкзак оставил в коробе, заперев его, чтобы никому не попался на глаза. Теперь, когда я официально stuff, я стал еще более незаметным. Я хотел было сделать вид, что двигаю оборудование, но потом подумал, что это вызовет настороженность настоящих представителей певицы или агентства – смотря кто отвечает за звук: оборудование, как правило, стоит очень дорого, и есть ответственные люди, которые точно знают того, кто может трогать короба и железки.

Вход в здание охранял человек в костюме. Но мне туда и не нужно – я дождусь своего часа здесь, в концертном зале. На заднике сцены было прикреплено расписание мероприятия, судя по нему, выступление Белладонны начнется через два с половиной часа. Спрячусь-ка я в том коробе вместе со своим рюкзаком. Так надежнее.

Наташа, 21 марта года

Игорь сказал, что человек по имени Илья будет связующим звеном в ближайшие два дня, пока карантин действует. В первом же разговоре по телефону с Ильей Наташа попросила всего минуту поговорить с дочерью, Илья сказал, что это невозможно: слишком большой риск, что Наташа запишет разговор на диктофон и предаст огласке.

Наташа хотела сказать ему, что может обеспечить беспрецедентный по масштабу пиар всей этой ужасной ситуации и без разговора с дочерью, но не стала. Она не хотела неприятностей. Она просто просила, умоляла и плакала, и Илья сдался. Он велел приехать в Жуковский и поговорить с Катюшей по телефону из здания аэропорта, под его наблюдением.

Наташа примчалась в аэропорт, нарушив с десяток правил дорожного движения, вбежала в зал прилета и кинулась к человеку в форме полицейского. Он проводил Наташу в кабинет, где за столом по сотовому телефону разговаривал очень полный мужчина. Он понял, кто перед ним, и попросил подозвать к телефону Екатерину Добронравову, после чего передал Наташе трубку со словами:

– У вас не больше трех минут.

– Алло! Мам?

– Да, Катюша, доченька, это я!..

Их разговор действительно длился не больше трех минут. И было в нем сказано столько личного и нежного, что мужчина в кабинете смутился и старался сделать вид, что не слушает. Катюша рассказала, как страшно было, когда бортпроводница со слезами на глазах сказала, что в самолете распылен вирус и поэтому до полного его уничтожения они не смогут покинуть борт. Как у них отобрали средства связи, как заставили всех написать на листках бумаги информацию о себе и своем состоянии здоровья. Как сел самолет и его загнали в огромный ангар и затянули пленкой. Как в иллюминаторе вдруг стало темно. Как открывшийся люк впустил за несколько мгновений двоих людей в синих защитных костюмах и с колбами на головах, совсем как в фильмах, и тут же люк задраили обратно. Эти двое повязали каждому на руку бирку с номером и какой-то зашифрованной информацией. Им всем сделали уколы, а двоих детей, которые были на борту почти без сознания, отнесли в хвост и отделили от самолета растяжкой. Родителей туда не впускают, но дети живы – постоянно слышится их хрип и кашель.