— Задача ясна? — подвел черту Макаров и взял в руки мобильник. — Тогда по коням.

Он подождал три минуты, и Смотров его не разочаровал, снова набрал.

— Да, Гена, слушаю тебя, — отозвался миролюбиво, почти весело Макаров.

— Чего не отвечал-то так долго?

— Совещание было.

— Хватить врать, — фыркнул тот. — Я у вас в отделе, нет у вас никакого совещания. А твой кабинет закрыт.

В дверь и правда кто-то ломился минут десять назад. Макаров не стал открывать, чтобы не отвлекаться.

— Тогда заходи, Гена. Чай, кофе?

— Потанцуем! — зло выпалил тот. — Нам, видимо, с тобой в паре еще долго танцевать придется, Дима. Открывай!

Макаров пошел к двери, попутно включил чайник, заглянул в шкаф: банка кофе почти полная и сахара полпачки. Пирожных нет, так уж извините, господин Смотров. Сам-то ни разу даже кипятка не плеснул в чашку для коллеги.

Смотров зашел тут же, будто под дверью стоял. Злой как черт. Редкая шевелюра встрепана, может, шапку неудачно надел. Куртка нараспах. Китель не на те пуговицы застегнут.

Чего-то нервничает, подумал Макаров, наполняя гостевую чашку кипятком.

— Гена, тебе сколько сахара? — мягким, почти сахарным голосом спросил Макаров.

— Умничаешь, да? — Смотров стащил куртку, швырнул ее на стулья у стены. Сел за соседний с Макаровым стол. Огрызнулся: — Три! Если не жалко.

— Мне для коллеги ничего не жалко, — пробормотал он едва слышно и всыпал четыре ложки. И полторы кофе. Поболтал, протянул Смотрову со словами: — Приятного аппетита.

— Ага, спасибо, Дима. Спасибо! И за кофе, и за показательные выступления!

Он громко отхлебнул, обжегся, чертыхнулся. Покосился на Макарова. Не выдержал, спросил:

— Чего морда такая довольная, Дима? Убийцу Егоровой нашел?

— Думаю, да, Гена. — Макаров осторожно, чтобы не расплескать, помешивал ложкой в чашке с крепким кофе. — И Егоровой, и Грибовой, и няни ее.

— Ага. — Глаза Смотрова демонически сверкнули. — Значит, по-прежнему стоишь на своем? Значит, по-прежнему считаешь, что их убил один и тот же человек? Но это же глупость, Дима!

— Никак нет, товарищ капитан. Это не глупость, а вполне рабочая версия, требующая тщательной проверки и сбора доказательств. И думаю, единственно верная.

— Ну-ну! Познакомишь? — Смотров ядовито улыбнулся. — Ты же у нас самый умный, Дима! Куда же без тебя?

— Познакомлю непременно. Но прежде ты мне скажи: зачем ты здесь, Гена? Тоже сомнения гложут?

— Сомнения — удел неудачников, — повторил за кем-то глупость Смотров и сделал три подряд осторожных глотка. — Я здесь потому, что кому-то пришло в голову наведаться к нотариусу Воронову и докучать ему вопросами. А господину Воронову приспичило непременно написать жалобу в прокуратуру. Причем не на того, кто к нему наведался, а на меня!

— Странно, — ухмыльнулся Макаров и осторожно пригубил кофе. — Прямо так на тебя жаловался?

— Может, не совсем на меня. Просто жалобу накатал в связи с убийством Катерины Грибовой. Что, мол, неправильно ведется расследование, в связи с чем ему докучают ненужными вопросами. На которые он не имеет права отвечать и все такое. Грамотно написано, Дима. Не жалоба, а поэма, я аж зачитался! И прокурор тоже. И делом увлекся как романом. И нарушения там обнаружил.

— Вот, — Макаров ткнул пальцем в сторону Смотрова, — а я тебе говорил.

— Ты погоди радоваться Макаров, — зло фыркнул Смотров. — Не взята под сомнение вина супругов Степановых, как раз наоборот. Прокурор считает, что доказательной базы за глаза и что дело в суд надо отправлять. Но есть недочеты, которые надо устранить.

— К примеру?

— К примеру, непризнание подозреваемой своей вины.

— И подозреваемым тоже?

— И подозреваемым тоже. — Смотров вдруг заглянул в чашку, как на дно глубокого колодца, и пробормотал задумчиво: — И никто, Дима, никто из жильцов в вечер убийства Грибовой не выносил на улицу коробку из-под телевизора. Вот так-то. А теперь рассказывай, чего морда такая у тебя довольная? Неужели Воронов все же сообщил тебе, кто наследник Грибовой?

— Так, Алеша, все забываю спросить, у Катеньки на кладбище все сделано? Надгробие в порядок привели? Там разобрать надо, венки выбросить. Цветы обновить.

Темные глаза Лапина сердито глянули на помощника. Тот что-то тянул с ответом.

— Ну!

Кулак Лапина привычно ткнул помощника между лопаток. Тот едва не стукнулся лбом в руль. Дернулся, виновато покосился на Лапина. Возмутиться не посмел. Хотя они ехали как раз в самом оживленном месте в городе. И он сосредоточенно следил за юрким красным внедорожником, который так и норовил его подрезать.

— Да, Сергей Геннадьевич, там полный порядок.

— Вот и хорошо. — Лапин сдержанно кивнул, потом произнес с горечью: — Кто же знал, что судьба моего друга так сложится? Кто же знал!

— Вы о Грибове? — на всякий случай поинтересовался Алеша, чтобы не получить еще один удар в спину.

— О нем, а о ком же еще! Дружили два Сереги. Карабкались по жизни. Ему сначала фартило, да еще как, а потом все пошло прахом. И со здоровьем, и с дочкой. И жена рано умерла у Сережи. Вот он Катеньку-то и упустил. Надо же было ей связаться с этим альфонсом, а! Гаденький человечишко, гаденький. Да еще к тому же женат. И жена оказалась психопаткой. Ты-то, сынок, смотри не начепуши дел! Никаких замужних телок чтобы! Ни-ни, прокляну!

И он снова, но уже легче ткнул Алеше между лопаток.

Алексей тяжко вздохнул и мысленно проклял тот день и час, когда после детского дома обратился к Лапину за помощью. Директриса детдома посоветовала. Мол, замечательный человек Лапин Сергей Геннадьевич, если он не поможет, не поможет никто.

Он и помог. И на работу взял. И комнату выделил. Маленькую, правда, без окна, всего восемь квадратов. С крохотным умывальником и унитазом за пластиковой перегородкой. В гараже фирмы, которой владел.

— Живи пока тут, — великодушно позволил Лапин. — Квартиры от властей вряд ли дождешься, туда и соваться не стоит. А тут проснулся — и ты уже на работе. И спешить не надо.

Алеша и не совался. И послушно жил в конуре, насквозь пропахшей выхлопными газами и соляркой. Работал по двадцать часов в сутки. Получал неплохую зарплату, потихоньку откладывал на собственную квартиру. Отлично ладил с хозяином. Пока однажды не решил сунуться к властям.

— Вы что, молодой человек? — вытаращилась на него пожилая дама из городской управы. — Совершенно совесть потеряли? Мы что, вам жилье каждые два года выделять должны? Вон отсюда, наглец!

Так Алеша узнал, что два года назад получил однокомнатную квартиру в новостройке. Не от гневной дамы узнал, а от ее помощницы — молодой скромной Насти, которую встретил в коридоре, когда уходил униженный и обескураженный.