Да, ему не везло. Попадаются такие путники надорогах жизни, у которых словно от рождения чудовищные мозоли на ногах,мешающие им угнаться даже за хромыми соперниками. Плорниш был одним из таких.Честный малый, работяга, добряк, хотя немного тугодум, он кротко сносилпревратности судьбы, но судьба обходилась с ним сурово. Лишь редко-редко случалось,что кому-нибудь требовались его услуги, лишь в исключительных случаях егознания и опыт находили себе применение, и он никак не мог взять в толк, отчегоэто происходит. А потому он жил, как жилось, не успев опомниться от однойпередряги, попадал в другую, и из всех этих передряг выходил с помятыми боками.

— А уж он ли не хлопочет насчет работы, —продолжала миссис Плорниш, округлив брови и пристально вглядываясь в каминнуюрешетку, словно в надежде отыскать там разгадку своих недоумений, — он ли не трудитсяне за страх, а за совесть, когда работа есть. Что-что, а ленивым моего мужаникто не назовет.

В той или иной мере беда Плорниша была общейбедой всех обитателей Подворья Кровоточащего Сердца. Время от времени в страненачинали звучать голоса, с большим пафосом жаловавшиеся на недостаток рабочихрук — видимо, это обстоятельство крайне раздражало некоторых людей, полагавших,что по их природному, неотъемлемому праву рабочие руки всегда должны быть к ихуслугам, в любом количестве и на любых, им угодных условиях, — но почему-тоэтот усиленный спрос на рабочие руки не облегчал положения обитателей ПодворьяКровоточащего Сердца, хоть трудно было бы найти в Англии другое подворье,населенное такими трудолюбивыми людьми. Старинной аристократической фамилииПолипов, озабоченной тем, как не делать того, что нужно, недосуг было занятьсяэтим вопросом; тем более что этот вопрос никакого касательства не имел к еенеусыпным стараниям оказаться впереди всех других аристократических фамилий, заисключением Чваннингов.

Покуда миссис Плорниш рассуждала так о своемсупруге и повелителе, явился он сам. Человек лет тридцати, долговязый,мешковатый, простодушного вида. Круглое лицо, румяные щеки, русые бакенбарды,фланелевая блуза, перепачканная известью.

— Вот и Плорниш, сэр.

— Мне бы хотелось, — сказал Кленнэм, вставаяему навстречу, — побеседовать с вами по одному делу, касающемуся семействаДоррит, если не возражаете.

Плорниш насторожился. Как будто почуялкредитора.

— Вот оно что, — сказал он. Но чем же он-томожет быть полезен джентльмену, интересующемуся этим семейством? И о чем,собственно, идет речь?

— Я ведь вас знаю, — с улыбкой сказал Кленнэм,— во всяком случае лучше, чем вы думаете.

Плорниш оставил улыбку без ответа, толькозаметил, что, кажется, не имел удовольствия встречаться с джентльменом раньше.

— Верно, — сказал Артур. — О ваших добрыхпоступках мне известно со стороны — но со стороны весьма надежной. От КрошкиДоррит — то есть, простите, — поспешил он поправиться, — от мисс Доррит.

— Так вы — мистер Кленнэм? Ну, о вас-то янаслышан, сэр.

— Как и я о вас, — сказал Артур.

— Пожалуйста, садитесь, сэр, мы вам оченьрады. Как же, как же, — сказал Плорниш, взяв и себе стул и сажая на коленистаршего сынишку, чтобы чувствовать моральную поддержку при разговоре с гостем.— Мне ведь самому пришлось побывать за решеткой Маршалси, там я и познакомилсяс мисс Доррит. Мы с женой хорошо знаем мисс Доррит.

— Мы ее близкие друзья, — вскричала миссисПлорниш. Надо сказать, она так гордилась этим знакомством, что на зависть всемуПодворью преувеличивала до астрономической цифры долг, за который сидел втюрьме отец мисс Доррит. Кровоточащие сердца не могли простить миссис Плорнишее близости со столь высокими особами.

— Сперва я познакомился с ее отцом. Апознакомившись с ее отцом, я — ну, да — тут уж я познакомился с нею, —тавтологически заметил Плорниш.

— Понимаю.

— Эх, что за манеры! Что за тонкое воспитание!И такой джентльмен должен прозябать в долговой тюрьме! Вы, может, не знаете,сэр, — сказал Плорниш, понизив голос от благоговейного восторга перед тем, чтопо-настоящему должно было бы вызвать у него жалость или презрение, — вы, может,не знаете, но ведь мисс Доррит и ее сестра не смеют признаться ему, чтозарабатывают себе на жизнь. Да, не смеют! — повторил Плорниш, с нелепымторжеством взглянув на жену, а затем по сторонам, — не смеют ему признаться!

— Во мне это не вызывает уважения, — сдержаннозаметил Кленнэм, — но я искренне жалею мистера Доррита.

Слова Кленнэма, видно, впервые внушилиПлорнишу смутное подозрение, что черта, которой он восторгался, быть может, нестоль уж благородна. Он было задумался над этим, но так ни к чему и не пришел.

— А уж со мной-то мистер Доррит так любезен,что большего и желать нельзя, — добавил он все же, — особенно, если принять вовнимание, что такое я и что такое он. Впрочем, ведь не о нем сейчас речь, а омисс Доррит.

— Да, вы правы. Расскажите, пожалуйста, как выпознакомили ее с моей матерью.

Мистер Плорниш извлек из левой бакенбардыкомочек извести, положил его в рот, пососал, словно это был леденен, прикинул вуме, удастся ли ему вразумительно изложить все обстоятельства, и решив, чтонет, обратился за помощью к жене.

— Расскажи лучше ты, Салли, как было дело.

— А вот как, — сказала Салли, продолжаяукачивать младенца, и подбородком прихватив его ручку, пытавшуюся сновараскрыть ей платье на груди. — Приходит однажды мисс Доррит к нам с бумажкой,на которой написано, что она желала бы получить работу по швейной части, испрашивает, не будет ли нам неудобства, если она укажет наш адрес. (Плорнишповторил вполголоса, точно в церкви: «Укажет наш адрес».) Мы с Плорнишем сейчасже сказали, что никакого неудобства не будет (Плорниш повторил: «Неудобства небудет».) и она вписала адрес в свою бумажку. Тут мы с Плорнишем говорим ей:«Погодите, мисс Доррит! (Плорниш повторил: „Погодите, мисс Доррит!“) А не лучшели написать три или четыре бумажки, чтобы их могли прочитать в разных местах?»— «Об этом я не подумала, — говорит мисс Доррит, — но, пожалуй, я так исделаю». Села она вот за этот стол и переписала все несколько раз своимкрасивым круглым почерком, а потом Плорниш снес одну бумажку туда, где онработал — у него в то время как раз случилась работа (Плорниш повторил:«Случилась работа».), а другую — к нашему домохозяину; через него-то миссисКленнэм и узнала про мисс Доррит и прислала за ней. — Плорниш повторил: «Прислалаза ней»; а миссис Плорниш, окончив свой рассказ, стала ловить губами маленькиепальчики, делая вид, что хочет укусить их.

— А ваш домохозяин, — сказал Артур, — это…