книжка г. Симбирского, носящая крикливо-рекламное заглавие, есть не что иное, как беспорядочная рыночная стряпня, рассчитанная на недоразумение и сенсацию (Русское богатство 1906. № 12. С. 137–38).

Рецензентом был В.Г. Короленко (в самом журнале имя не названо), его авторство установлено A.B. Храбровицким по гонорарным ведомостям «Русского богатства» (см.: Петрова 1978: 241, п. 17).

21. Гапон написал свои «Записки» после бегства за границу, но до 1918 г. они появлялись в России только в отрывках, см. рецензию А. Кизеветтера в «Свободе России», в которой автор замечал, что «Гапон изображает себя наивным, доверчивым идеалистом, младенчески не понимавшим всей предосудительности начатой им двойной игры», и одновременно подчеркивал, что «хорошим коррективом к этому автопортрету могут служить воспоминания о Гапоне Рутенберга, напечатанные в “Былом”», где «герой 9-го января 1905 г. выступает совсем в ином свете» (1918. № 32. 23 (10) мая. С. 6).

22. Противоречивая личность Гапона отразилась, например, в том, с какой разительной степенью несходства воспринимали его современники. Так, по мнению Савинкова, который сам считался хорошим оратором (Фигнер 1932, III: 174), у Гапона был живой, быстрый, находчивый ум; прокламации, написанные им, при некоторой их грубости, показывали самобытность и силу стиля; наконец, и это самое главное, у него было большое, природное, бьющее в глаза ораторское дарование (ВТ: 111).

Примерно о том же пишет С.Д. Мстиславский – человек образованный, библиотекарь Академии Генерального штаба:

…умел брать рабочих словом Гапон. Сколько месяцев прошло, а помню до мелочей: в пивной, в задней, особливой комнатке, под замком; стол клеенчатый, липкий от пролитого пива; моченый горох на блюдечке с ококанным краем; узкие горла пустых, для счета отставленных бутылок, и качающаяся бородатая голова с острыми и быстрыми глазами.

Хорошо говорил в эту ночь Гапон. С верой говорил. Сильно. И потому, что он говорил нам здесь, на тайном свидании, то самое, что каждый день открыто слышали от него рабочие в клубах его «отделов», казался он мне чем-то выше нас, в нашем быту, в нашем «наружном», надежно укрывавших мудрой наукой подполья революционную нашу работу (Мстиславский 1928b: 23).

Близко знакомый с Гапоном и наблюдавший за ним С. Ан-ский его ораторские способности оценивал прямо противоположным образом:

Гапон не только не обладал ораторским талантом, но прямо-таки не умел «двух слов связать». Говорил он сбивчиво, заикаясь и повторяя по два-три раза одно и то же слово, одну и ту же фразу. Большей частью трудно было даже сразу понять, что он хочет сказать. Принимаясь говорить о предметах, совершенно ему неизвестных, он часто проявлял глубокое невежество (А. С. 1909:192).

23. В этом месте автор делает сноску:

Л. Дейч в своей книге «Провокаторы и террор» (Тула, 1927 , с. 43) называет двух человек (неких Степана и Павла), участвовавших в убийстве Гапона (Ксенофонтов 1996: 308).

24. По измышленности и неточности нарисованная картина может сравниться разве что с рассказом о Гапоне Н. Нира-Рафалькеса (см. о нем прим. 3 к III: 1), который хотя и знал Рутенберга лично, но о том, как в точности было покончено с провокатором, имел весьма смутное представление. После расстрела мирного шествия, рассказывает Нир-Рафалькес,

Гапон, спасая свою шкуру, сбежал и укрылся в надежном месте. И только после этого связался с эсерами, но одновременно связался и с охранкой. Эсеры прознали об этом и приговорили его к смерти. Пинхас Рутенберг пишет в своих воспоминаниях, как он отправился в ту самую деревню, где укрылся Гапон, и вместе со своим напарником привел приговор в исполнение (Nir 1958: 59).

25. См., к примеру, рассказ Савинкова членам Судебно-следственной комиссии при ЦК партии эсеров по делу Азефа: Рутенберг отправляется за границу и спрашивает, что передать Азефу (Морозов 1998:168).

26. Партия активного сопротивления, созданная в 1903–1904 гг. и боровшаяся против царской власти на территории Финляндии, находилась в тесном контакте с эсерами.

27. Конрад (Конни) Виктор Цилиакус (1855–1924), финский политический и общественный деятель; один из активнейших борцов за независимость Финляндии от власти России; автор книги «Das revolutionäre Russland: Eine Schilderung des Ursprungs und der Entwickelung der revolutionären Bewegung in Russland» (Frankfurt am Main: Literarische Anstalt, 1905), через год вышла в переводе на русский язык: Цилиакус Кони. Революционная Россия. Возникновение и развитие революционного движения в России (СПб., 1906). Гапон получил от него 50 ООО франков (ДГ: 59). Эта фамилия почему-то не расшифрована в книге В. Кавторина «Первый шаг к катастрофе», который пишет:

По некоторым данным, которые у нас нет оснований ни убедительно подтвердить, ни опровергнуть, Соков был японским агентом и действовал по указаниям посланника Японии в Париже (Кавторин 1992: 394).

28. Вокруг японских денег сложилось немало мистифицированных сюжетов. Например, о том, что на них были подкуплены авторы журнала «Русское богатство». Позднее И. Ясинский писал в воспоминаниях о В. Розанове:

Любопытный был человек этот Розанов. О нем начальник печати Соловьев говорил, что вся его мудрость заключается в мизинце и что он с большим талантом умеет высасывать ее оттуда. В «Новом времени», подделываясь к общему направлению газеты, Розанов, при всем его кажущемся прямодушии и «необыкновенной откровенности», ухитрялся писать прямо иногда невозможные вещи. Так, вдруг появилась его статья в «Новом времени» о том, как «Русское богатство» было подкуплено японцами, которые заплатили народным социалистам, работающим в этом органе, сто тысяч рублей. Такой извет или донос на «Русское богатство», которое только что обрушилось на меня как на писателя другого направления, не признающего авторитета Михайловского, показался мне, тем не менее, крайне гнусным. Я при встрече с Розановым объявил ему, что дальнейшее сотрудничество его в «Новом слове» не может быть терпимо и по какой именно причине. Розанов сконфузился и оправдывался:

– Помилуйте, мне говорил Струве!

До последнего времени я считал, что Розанов просто клеветник. Но в «Былом» в 1917–1918 годах были напечатаны воспоминания Бориса Савинкова. Он подробно рассказал историю своих сношений с Азефом и, между прочим, упомянул как о факте неоспоримом о ста тысячах, полученных сотрудниками «Русского богатства» за статьи против войны и за соответствующую революционную пропаганду в стране. Между прочим, на эти деньги был снаряжен пароход, а на пароход погружено огнестрельное оружие, которое должно было быть доставлено в Россию, но судно потерпело крушение в Балтийском море… (Ясинский 1926: 308).

Между тем Савинков в своих воспоминаниях ничего подобного о «Русском богатстве» не писал, да и писать не мог: в 1909 г., когда он завершил свои воспоминания, это могло прозвучать именно как донос на либеральный журнал.

29. См. в воспоминаниях В.Н. Фигнер рассказ о Н.В. Чайковском, который в 1910 г. заявил на суде, что он не принадлежит к партии эсеров: