Сразу стало тихо. Один из штатских, в сером костюме, вышел и склонился над Градовым. Сергей уже давно не смотрел на людей с пола, и штатский показался ему гигантским троллем с огромными ногами и маленькой головой.

— Вы ранены? — спросил серый костюм, присаживаясь на корточки. — Ого! Сейчас мы вызовем «скорую».

Он выпрямился, достал мобильник и заговорил в него, как в рацию, не набирая номера:

— «Скорую» в банк, есть раненые. Да, тихо не вышло. Боюсь, что нет.

— Что с Андрущенко? — спросил Сергей с пола. Кровь текла из плеча без остановки, боль проходила, и ее место занимала блаженная сонливость.

— Кажется, убит. Попытка оказать сопротивление при задержании, — почему-то пояснил ему штатский. — Так, это не годится, кровью истечете.

Он снова присел на корточки, вынул из кармана носовой платок, отвел здоровую руку Сергея и начал перетягивать ему плечо поверх раны. Градов замычал: снова стало больно.

— Потерпите, надо. Зачем он к вам в комнату полез?

Ох! Еще ведь придется отвечать на вопросы.

— У меня… монитор наблюдения… — медленно произнес Сергей. Статус раненого позволял тянуть с ответом, и он успел собраться с мыслями. Даже странно, что какие-то мысли еще остались в его голове. — Видно все, что происходит в банке.

— А-а! — кивнул штатский. — Тогда понятно. Встать можете? «Скорая» должна уже вот-вот…

Никакого «вот-вот» не будет, подумал Градов. Все входы заблокированы. И ему надо будет объяснить, почему он это сделал. Сначала суперменам в штатском, потом службе безопасности, подручным Тимура. Тимура уже нет, но служба-то осталась.

Ему безумно хотелось спать. Только спина зудела и не давала ему расслабиться.

— Мне… в комнату надо, — пробормотал он, пошатываясь и опираясь на твердокаменный локоть серого костюма. — Там документы… в пиджаке. Группа крови…

— Придется подождать. Давайте сюда.

Серый, поддерживая, вел его в кабинет Павлодарского. Фигура самого шефа ай-ти-эс, бледного и несчастного, с траурной шоколадной каймой вокруг рта, колыхалась неподалеку, почти заслоняя весь коридор. За его спиной вдруг материализовались два ангела в белом и еще какие-то смутные тени. Слышались голоса, но они становились все тише, как будто в телевизоре убавляли звук. Потом телевизор накрыли одеялом, и Сергей Градов провалился в забытье, успев сообразить, что железный Тимур все-таки отключил блокировку, потратив на это те самые драгоценные секунды, за которые Сергей сумел повернуть ключ в замке.

Если Андрущенко действительно убит, никто не узнает, что какая-то блоха по имени Сергей Градов осмелилась встать на его пути.

— Градов, ты чего? Ты живой? — горестно воскликнул Павлодарский над его недвижным телом. — Хорошенькие дела, твою мать! Один труп, один в отключке — а мне отчитываться наверху. Лучше б меня подстрелили, ей-богу!

Сердитые санитары оттеснили его к стене и погрузили Сергея на носилки.

Жизнь у каждого складывается по-своему. Вот так и Тимофей стал Тимуром.

Теперь он уже снова Тимофей Петрович, без разницы. Тимуром зовет его хозяин, хозяйка, Алина и те в холдинге, кто из старых.

Он придумал себе это имя еще в детстве, когда прочитал книгу. Книга ему тогда, помнится, ужасно понравилась. Про пацанов, которые собрали команду и за порядком следили. На самом деле так нипочем не бывает, он знал. Потому и понравилось.

Теперь пацанами называют не мальчишек, как прежде, а приблатненных деловых. И имя Тимур всем кажется кавказским, а потому вызывает уважение и страх. Правильное имя. Не то что Тимофей, вот уж мамашу угораздило. Это в честь отца ее, деда значит. Очень весело парню с таким именем жить. Так и веет от него печкой да ватником.

От матери вообще было мало толку. В четырнадцать лет она его бросила с отчимом, сама сбежала к любовнику в Читу. Отчиму, ясно, чужой пацан не нужен. Тиму он не обижал, но и особой заботы не выказывал. Потом и вовсе делся куда-то. Тиму бабка растила до армии, ну, а с бабки какой спрос.

Пока служил, письмо пришло из деревни: бабка померла. И мать написала: сыночек, дом тебе оставляю, живи и радуйся. То-то радости в зауральской деревушке! Соседи пишут, что колхоз развалился, живут только с огорода да со скотины. Это что ж ему, за скотиной ходить да на огороде корячиться? Тимофей подумал, подумал и подал рапорт на сверхсрочную.

Взяли в штаб за то, что исполнителен и болтать языком не любит. Болтать у него и правда привычки не было. Целый день сидишь с бабкой в избе — о чем с ней поболтаешь, о корове да курах? А исполнительный — это есть, не отнимешь. Это материно, дедово, от кулацкой породы. За то их и сослали за Урал из хлебных Кубанских земель, что работать умели справно.

В штабе и высмотрел его майор Рожков, приблизил к себе, сделал своим помощником и поверенным в делах. Вот уж у кого язык был без костей. О чем только не мечтал майор вслух! И на дочке генерала жениться, и на Дальний Восток махнуть икрой торговать, и нефть поискать в тайге, чтоб сразу американцам гнать. Времена такие пошли, что и помечтать не грех.

В начале 90-х не выдержал майор Рожков, сорвался из армии и прапорщика Андрущенко за собой потащил. Такие дела творятся, люди деньги лопатой гребут, а мы с тобой в казарме сидим, новобранцев дрючим!

Добрались до Москвы, где у Рожкова были какие-то кореша, открыли кооператив. Вернее, открыл Рожков, у него-то бабки были накоплены от офицерской зарплаты, а Тимур так, на подхвате. Торговали импортной хавкой, шмотьем, электроникой, что попадется. Тимур в это не вникал, у него была забота — организовать. Чтоб магазин вовремя открылся, товар лежал на полках, продавцы не воровали. С «крышей» тоже он контачил. С виду страшно, а поближе подойдешь — пацаны как пацаны, договориться можно. Особенно если лишний раз хлебало не раскрывать.

Рожков поднялся, открыл банк на паях с корешами.

Потом пошли такие дела, страшно вспомнить. Начался раздел-передел, уйму народу постреляли. Тут и майор попал. Всегда твердил: никому нельзя доверять — доверился. В баню с партнерами пошел расслабиться, охрану за дверью оставил. Вот их и расслабили.

Банк лопнул, денег в нем не оказалось, сотрудники разбежались от греха. Тимура взял к себе один из компаньонов, назначил старшим по охране. Отправил его на курсы всякие спецназовские, приемчики учить. Серьезный человек.

Десять лет проработал Тимур с хозяином, и тот верил ему абсолютно. Так, что в конце концов доверил даже собственную дочь. Впрочем, кому еще ее было доверять? Хозяйка, когда перебесилась с платьями и брильянтами, ушла с головой в мистику — то ли духов вызывала, то ли столы вертела с такими же одуревшими от денег и безделья приятельницами. Няни у девочки были и даже гувернантки, но все сплошь дуры набитые.

Алину Тимур помнил с малых лет, еще школьницей. Когда-то он сам ее в школу возил, потом штат разросся. Девчонка была тихая — очки, белые манжетики, портфельчик свой всегда таскала сама, никому не доверяла. Но в тихом омуте, как известно…