не сработать, на этот случай имелся план Б – сырой, неуклюжий, связанный с «домашним насилием» и третированием семьи, включая собаку.

Но, кажется, сработало. Робинсон проявил благоразумие. В доме распахнулась дверь, кто-то спешно спускался с крыльца. Две тени выскользнули из малолитражки, затаились под оградой.

– Алан, может, не стоит? Уже поздно, – упрашивала женщина.

– Трейси, дорогая, я скоро вернусь. Возвращайся в дом, не мерзни. Успокой детей и позвони в ремонтную службу – пусть приедут, разберутся с телефоном. Это, наверное, от дождя…

На всякую старуху имелась проруха – на нее и рассчитывали. Прожженные мастера шпионажа в свободное время становились обычными людьми. Женщина вернулась в дом. Скрипнула гаражная дверь с обратной стороны забора. Снаружи дернулась откатная дверь, пришла в движение. Заработал двигатель «Ситроена». Ворота откатились, в тот же миг загорелись фары. Рихард проник в гараж, когда машина еще не тронулась, распахнул водительскую дверь. Что там происходило, Кольцов не видел, но шприц с парализующим раствором сообщник приготовил заранее. Из салона доносился хрип. Совместными усилиями извлекли водителя – он оказался не очень тяжелым, поволокли к малолитражке. Ноги Робинсона волочились по земле. Добычу затолкали на заднее сиденье игрушечного «Фольксвагена», Рихард сел за руль, начал разворачиваться. Михаил побежал в гараж, вывел «Ситроен» на улицу. «Умные» ворота закрылись самостоятельно – не было нужды гадать, как это сделать. В этом мире все было создано для человека, и это уже бесило! «Фольксваген» отдалялся, он словно плыл по морю. Усилился дождь. Машина пропала за деревьями. Михаил доехал до поворота, остановился, опустил стекло. Все было тихо, никаких тревожных криков. Хоть свечку боженьке ставь… Он загнал машину под деревья, выключил фары, двигатель, покинул «Ситроен». Метрах в тридцати по курсу мигнули фары. Михаил припустил к «Фольксвагену», забрался на пассажирское сиденье. Нервы не выдерживали, Рихард рванул, как на гоночном треке, выбрался на асфальт, ушел в поворот…

Дорога много времени не отняла. В районе жилой застройки работал круглосуточный супермаркет – еще одно буржуйское изобретение. Стоянка освещалась лишь отчасти. Рихард заехал в дальний угол, прижал машину к деревьям и выключил мотор. Сидели и молчали, боясь пошевелиться. Метрах в шестидесяти освещались стеклянные витрины, по магазину кто-то блуждал. На стоянке было тихо. Дружно повернулись, взгляды скрестились на пассажире. Мужчина лет сорока с небольшим, с холеным лицом, модной стрижкой, откинув голову, мелко подрагивал. Дергалась рука, лежащая на коленях. Из горла исходил подозрительный клекот, похожий на голубиный.

– Отойдет через несколько минут, там и продолжим, – деловито сообщил Рихард. – Говорите о чем угодно, Михаил, вряд ли он что-то поймет.

Но говорить не хотелось, сидели, ждали. Мимо супермаркета проехала полицейская машина, сделала остановку, как-то неохотно продолжила движение, свернула за угол. Потоотделения и без нее хватало!

– Пересяду, пожалуй. – Рихард вышел из машины, переместился на заднее сиденье, рядом со своей будущей жертвой. Поместиться на заднем сиденье могли лишь двое. В принципе, они поместились.

– Кто вы? Что вам надо? – прозвучал севший голос. Дар речи возвращался, хотя и не активно.

– Ага, вы снова с нами, мистер Робинсон, – обрадовался Рихард. – Подождем еще пару минут, и включайте шарманку, коллега. Где там мой чемоданчик начинающего врача-садиста?

Михаил передал на заднее сиденье компактный саквояж. Мурлыча под нос, Рихард начал перебирать содержимое.

– Пентотал натрия? – неуверенно спросил Кольцов.

– Боже упаси, коллега, мы же не фашисты. Упомянутый вами «эликсир» наряду с теопенталом натрия помогает не всегда. А вот пагубные последствия гарантирует. Вы в курсе, что его используют для усыпления животных, а также для смертельных инъекций приговоренным к казни? Это, знаете ли, не наш метод. Нам важен результат с первого раза. Это новая разработка. В рецептуре также присутствуют натриевая соль и тиобарбитуровая кислота, но в несколько иной концентрации и с другими составляющими. Страшно представить, сколько наших и ненаших полегло, чтобы препарат заработал…

Лучше бы он этого не говорил. В помощнике открывались новые, прямо сказать, сверкающие грани таланта. Михаил достал из кожаной сумки портативный кассетный магнитофон, активировал микрофон, поставил кассету на запись.

– Должен предупредить, коллега, что говорить этот крендель будет по-английски – на родном языке. Это не проблема?

– Незначительная, – буркнул Кольцов. – Разберемся.

Последовала пауза, снова хрип – острая игла вошла в шею. Ни о каком сопротивлении Робинсон не помышлял, он превращался в овощ. «Лекарство» облегчало понимание, внушало доверие к собеседнику, вынуждало говорить только правду, ничего, кроме правды, и сильно расстраиваться, не зная ответ на поставленный вопрос.

– Вас зовут Алан Робинсон, вы работаете в ЦРУ, – замогильным голосом выговаривал Рихард. – Вместе с коллегами из БНД вы работаете по странам восточного блока, включая СССР. Нас интересуют агенты, которых вы завербовали в Советском Союзе, – их фамилии, места работы, должности, обстоятельства вербовки. Кто из сотрудников иностранных посольств и консульств с ними связывается. Каким образом осуществляется связь. В каких городах СССР действуют ваши люди. Кого из наших работников вам удалось завербовать. Кто из системы правопорядка и госбезопасности на местах оказывает содействие вашим структурам. Отвечайте коротко и ясно, мистер Робинсон. Допускаем, что вы не можете все помнить – это с вас и не требуется. Говорите только то, что помните. Уверены, что у вас прекрасная память…

Мужчина на заднем сиденье обильно потел. Он не мог сопротивляться тому, что было выше его сил. В нем что-то хрустнуло, он начал говорить. Сначала медленно, неуверенно, растекался по древу, потом быстрее, конкретнее, понятнее. Он коверкал советские фамилии, названия организаций, но это было нормально. Над записью будут работать опытные специалисты. Михаил застыл. Он потел еще обильнее, чем его антипод. Рихард задавал наводящие вопросы, возвращал человека в нужную колею, когда его оттуда выбрасывало. Звучали фамилии, названия закрытых оборонных предприятий. Мелькнула фамилия Соколова, Каргополова – явное доказательство, что Робинсон искренен. Институты Зеленограда, названия которых уже оскомину набили, Московский государственный союзный проектный институт, новосибирский «Сибгражданпроект», в котором на поверку не было ничего гражданского. «НПО машиностроения» в Красноярске, в котором производилась ракетная техника, завод «Энергомаш» имени академика Глушко, КБ «Южное» на Украине, тульское бюро приборостроения, опять же новосибирский «Сибгипротранс»… Одно лишь перечисление контор, где засели враги, заняло несколько минут. Звучали фамилии руководителей, главных инженеров, ведущих специалистов – Цветков, Воронин, Гуревич, Засулич, Жданов… Волосы от услышанного вставали дыбом. Многие фамилии были на слуху. С парой из перечисленных товарищей Кольцов лично встречался в ходе командировок по стране. Звучали фамилии сотрудников органов, продавшихся врагам Советского Союза: майор Нечипоров, полковник Астраханцев, генерал-майор…

Возникло острое желание выйти покурить. Куда катилась его страна? Но он сидел, заставляя себя слушать. С мрачным видом помалкивал Рихард, тоже