Он не уверен насчет тупика? Что мне теперь вообще сказать?

– Шейн, любой бы об этом думал, – он так морщится, словно я пытаю его. – Но у меня жизнь с Эми.

Я судорожно вздыхаю.

– Нет, не каждый, Пайлот, – говорю я финальным тоном.

Мы вечность смотрим друг на друга.

– Возможно, нам пора идти, – наконец говорю я.

– Ладно, – мрачно отвечает он.

Я отталкиваю стул и встаю. Я едва притронулась к чаю.

– Я заплачу за кофе, – Пайлот оставляет наличные на столе.

– Спасибо, – шепчу я. Я разбита. В гневе. Раздражена. Пристыжена. В отчаянии. Маленькая часть меня подпрыгивает. Из этих сорока пяти минут можно было бы сделать сиквел «Головоломки».

Мы направляемся к лифту, и я нажимаю на кнопку. Не знаю, с чего я решила, что это хорошая идея. Теперь, когда я всё знаю, как перестать об этом думать? Я просто должна все отпустить? Я крепко скрещиваю руки на груди, пока мы ждем лифт.

– Пока! – воркует женщина за барной стойкой. – Спасибо, что пришли! Повеселитесь!

Я бросаю взгляд на нее.

– Перестаньте меня преследовать! – рявкаю я, сердито указывая на нее пальцем. Пайлот бросает на меня испуганный взгляд.

Слышится «дзынь» и двери перед нами открываются.

– Мне так жаль. У вас тут чудесное место, – говорит женщине Пайлот, когда мы заходим в лифт.

Мы занимаем места у противоположных стен. Двери закрываются.

– Что черт возьми это было? – требует ответа он.

Я рассматриваю пол.

– Я уже раньше ее видела, и это становится… – Я не знаю, как об этом говорить, не показавшись сумасшедшей. – Не знаю. Не нужно было кричать. У меня тяжелый день. Прости.

Я поднимаю взгляд. Пайлот словно испытывает физическую боль. Мое внимание возвращается к кнопке на стене. Она снова перед Пайлотом.

– Ты не нажал на кнопку, – ворчу я.

– Черт, – он тыкает в одинокую кнопку, и мы спускаемся в тишине – пока лифт вдруг не дергается и резко не останавливается.

Мы остановились. Боже мой.

Мой взгляд падает на одинокую кнопку в стене.

– Мы застряли? – я поворачиваюсь кругом.

– Не знаю, – Пайлот осматривается, размышляя, и тоже медленно поворачивается кругом. – Должна быть пожарная кнопка, или телефон, или хоть что-то.

Я уже провернулась, наверное, раз семь в поисках пожарной кнопки или телефона. Я ничего не вижу. Мы застряли! Мы застряли! Пайлот замечает выражение моего лица и достает телефон из кармана.

– Все нормально. Мы позвоним в пожарное отделение или кому там звонят, когда вот такое случается, – спокойно предлагает он.

– Ладно, ага, э… – Я облокачиваюсь о стену и ищу в сумочке свой телефон. – Ты звонишь в девять один один, или это сделать мне? – я кусаю губу.

Пайлот хмурится, глядя на свой iPhone.

– Что? – спрашиваю я.

– Э, связи нет, – отвечает он в шоке.

– Как может здесь не быть связи: мы в Нью-Йорке, это нелепо! – Я энергично набираю 9–1–1. Нажимаю на кнопку «Позвонить» и подношу телефон к уху.

Ничего не происходит.

– Что за черт? – я смотрю на телефон, не веря своим глазам.

В голове возникает новая мысль, словно чистая, стеклянная дверь перед глазами.

– О боже, мое собеседование через час или вроде того, – опустошающее чувство беспомощности присоединяется к моей волне эмоций.

– Они же смогут назначить на другое время? – спрашивает Пайлот.

Я выдыхаю.

– Даже не знаю. Это действительно сложная программа. – Я говорю медленно, и в голосе слышится поражение.

– Кто-то вскоре вытащит нас отсюда. Должен же был раздаться какой-то шум. Не волнуйся, все будет хорошо, – говорит он.

Я глубоко вздыхаю, расправляю платье и сажусь на пол.

Прошел час. Мы все еще здесь. Мы уже просидели в тишине пятьдесят четыре минуты, когда Пайлот решает, что пришло время нарушить ее.

– Хорошо, что мы не допили свои напитки, а? – произносит он.

Мои губы дергаются. Я поднимаю взгляд от пола и сужаю глаза.

Он мгновение смотрит на меня, прежде чем продолжить.

– Думаешь, ты все еще чувствуешь, что бы ни чувствовала раньше, даже сейчас?

Я выдыхаю.

– Помнишь, как мы говорили о трех местах в прошлом, куда бы вернулись во времени, если бы могли?

– Смутно, – он мгновение размышляет. – Мы собирались на концерт «Beatles»?

– Ага, и Конституционный Конвент, но я так и не придумала третий вариант, – я смотрю в точку в паре дюймов вправо от головы Пайлота. – Кажется, моим третьим моментом в прошлом был бы январь 2011.

Он смотрит на меня, но выражение его лица сложно прочитать.

Я смотрю на него в ответ.

– Если бы ты мог вернуться в Лондон и все заново прожить, зная все, что ты знаешь теперь, ты бы это сделал?

Он поднимает взгляд на потолок на пару мгновений, а потом смотрит в мои глаза.

– Возможно.

Лифт снова дергается и резко двигается вправо.

– Черт! – я скольжу в сторону Пайлота.

– Блин, – выдыхает он. Слух режут громкие скрипучие звуки. Я хватаюсь руками за черные перила вдоль стен. Лифт трещит. Что трещит? Почему он трещит? Раздается громкий стук. Я закрываю глаза и кричу.

Я жду удара. Когда проходит пятнадцать секунд, а удара так и не последовало, я неуверенно открываю глаза.

Я сижу за столом на светло-голубой кухне, и передо мной ноутбук. Что за…? Я вскакиваю со стула, растерявшись. Стул откидывается назад и гремит, ударившись о пол. Я подпрыгиваю, резко развернувшись.

Нет. Я была в лифте. Где лифт? Лифт скрипел.

Я дышу часто и быстро. Снова бросаю взгляд на компьютер на столе. На экране программа Pages открыта на… посте о Лондоне для блога? Невозможно.

Я захлопываю ноутбук. На крышке белый значок-переводная картинка для макбук из «Остаться в живых» Dharma.

– Ох! – я отпрыгиваю от него.

Мои ноги запутываются в упавшем стуле, и через несколько секунд я врезаюсь в пол. Мое тело пронзает боль, поднимаясь от зада вверх по спине. Там будет синяк.

На столе стоит мой старый компьютер. Этот компьютер уже мертв. Сойер умер в конце 2011 года. Мне пришлось купить новый – Саид.

– Какого черта? – кричу непонятно кому. Я бью себя по щекам и качаю головой, пытаясь избавиться от комнаты перед моими глазами.