Она помахала в воздухе листком, чтобы чернила поскорее высохли, старательно сложила его и опустила на поднос Беннингтона.

— Это все, Беннингтон, — проговорила она. — Благодарю вас.

Дворецкий покинул комнату с почтительным поклоном. Он был достаточно вышколенным слугой и не забыл запереть дверь на замок, как только вышел из спальни.

— Эта записка, — вскричала Эмили, сгорая от любопытства, — она от Брейдена Грэнвилла, верно?

Кэролайн шикнула на нее, не скрывая досады.

— Совсем не обязательно так драть глотку! Я же говорю, у мамули кошачий слух! Представляешь, что будет, если она узнает, что Беннингтон впустил тебя ко мне? Никому мало не покажется!

— Значит, это точно от него! — Эмили мигом оказалась возле подруги. — А ну, дай посмотреть!

Понимая, что Эмили не оставит ее в покое, пока не добьется своего, Кэролайн отдала записку. С каждым прочитанным словом Эмили возмущалась все сильнее.

— Нет, просто в голове не укладывается… — Она брезгливо швырнула листок в Кэролайн. — Вы только полюбуйтесь, каков наглец! Сначала он сует язык тебе в рот, потом шарит руками у тебя за пазухой, а теперь еще и это!

— Да, — рассеянно отозвалась Кэролайн. Она понимала, что ведет себя неприлично, но не могла не признать, что весьма польщена этой запиской. Еще ни разу в жизни ни одному мужчине не пришло в голову угрожать ей (да вдобавок в письменной форме) тем, что он ворвется к ним в дом, чтобы силой увести ее куда бы то ни было. Записка заставила ее трепетать от приятного волнения. Особенно если учесть тот факт, что писал ее не кто иной, а сам Брейден Грэнвилл.

— Какая дикость! — не унималась Эмили. — Он осмелился приказывать тебе, как будто ты какая-то… рабыня! Вот тебе классический пример того, как ошалевший от собственной безнаказанности мужлан пытается утвердить свою власть над женщиной, беззастенчиво пользуясь своим физическим превосходством и угрожая грубой расправой!

— Потрясающе! — подтвердила Кэролайн со счастливой улыбкой.

— А что он хотел сказать, когда упомянул про очки?

— Тихо! — шикнула на нее Кэролайн, вся обратившись в слух. Внизу ей почудился какой-то шум, и она испугалась: а вдруг это Брейден вломился к ним в дом? Может, он уже стоит перед ее дверью? — Да так, ничего особенного.

— Кэролайн, — вкрадчиво проговорила Эмили, обмирая от внезапного подозрения, — ты, часом, не влюбилась?

— Чтобы я!.. — Кэролайн с отчаянием почувствовала, как щеки ее покрывает предательский румянец. — Влюбилась? В Брейдена Грэнвилла?

— Ты слышала, что я спросила, — сурово процедила Эмили. — Так да или нет?

Да. Увы, это было именно так, и Кэролайн не могла этого отрицать. Она понятия не имела о том, когда и как это могло случиться. Одно было несомненно: она в него действительно влюбилась! Причем влюбилась не на шутку.

— Я едва знакома с этим типом! — презрительно фыркнула она.

— А кто только что говорил, что был с ним гораздо более близок, чем с Херстом? — вскричала Эмили, глубоко уязвленная таким двуличием. — А ведь ты с ним помолвлена! Я в жизни не поверила бы, что ты на такое способна! Нет, ты не могла влюбиться в Брейдена Грэнвилла!

К счастью, Кэролайн была избавлена от необходимости отвечать, потому что в дверь опять постучали.

— Леди Кэролайн, — невозмутимо произнес Беннингтон. — Джентльмен внизу прислал вам ответ.

Кэролайн с досадой поморщилась.

— Входите! — Едва дождавшись, пока дворецкий кончит возиться с замком и окажется внутри, она сердито зашипела: — Право же, Беннингтон, неужели нельзя было сказать слово «джентльмен» потише? Или вы хотите, чтобы моя мать обо всем узнала и меня посадили на хлеб и воду?

— И правда, Беннингтон! — с чувством подхватила Эмили.

— Прошу простить меня, миледи, — отчеканил дворецкий. Его подбородок задрался до немыслимой высоты. — Вы совершенно правы. Вот его ответ.

Кэролайн схватила с серебряного подноса записку и развернула ее. Под ее собственными строками оставалось свободное место, и теперь там было написано:

Вы и правда держите меня за круглого дурака, способного поверить в эту смешную отговорку, будто вас кому-то пришло в голову запереть в спальне, как принцессу в каменной башне? Однако, если это правда, я могу лишь сказать, что крайне разочарован тем, что переоценил ваши умственные способности. Ни один умный человек не позволит держать себя под замком в собственном доме.

Хотя, впрочем, если это неправда, я могу лишь умолять Всевышнего простить вашу лживую душонку, поскольку я определенно вас не прощу. Б.Г.

Кэролайн растерянно уставилась на дворецкого.

— От вас будет ответ, миледи? — осведомился он утомленным голосом.

— Да, — кивнула Кэролайн, очевидно, придя к какому-то решению. Она встала и сняла очки. — Только я отвечу ему лично.

Эмили громко охнула и тут же соскочила с кровати.

— Кэролайн!

Кэролайн, не обращая внимания на их шокированные физиономии, взяла свой ридикюль и сунула туда очки.

— Прошу прощения, леди Кэролайн, — испуганно проговорил Беннингтон. — Но боюсь, я вас неправильно расслышал. Вы действительно сказали…

— Да, — подтвердила Кэролайн. Она открыла шкаф, схватила первую попавшуюся шляпку из тех, что висели там на крючках, и нахлобучила ее на голову, завязав ленты под подбородком каким-то немыслимо огромным бантом. — Вы все расслышали правильно. Я сама к нему выйду.

— Прошу прощения, леди Кэролайн, — осмелился возразить дворецкий, — но ваша матушка самым категорическим образом воспретила вам…

— Беннингтон, — перебила Кэролайн, уже надевая перчатки, — вам ведь никогда не приходилось поднимать руку на женщину, верно?

— Совершенно верно, миледи, никогда, — кивнул дворецкий, впервые проявляя признаки паники.

— И вы никогда не позволите себе, — продолжала Кэролайн, вооружившись зонтиком, — причинить мне вред, правда?

— Мгм… — прокашлялся Беннингтон. — Совершенно верно, миледи, никогда.

— Ну тогда, Беннингтон… — она вскинула зонтик себе на плечо, как будто это было ружье, — я с глубоким сожалением вынуждена поставить вас в известность, что вы можете помешать мне покинуть эту комнату, только если ударите меня изо всех сил. А вы сами сию минуту уверили меня, что никогда не позволите себе ничего подобного.

Серебряный поднос Беннингтона поник, как приспущенное знамя, а гордо поднятый подбородок опустился вниз.

— Очень хорошо, миледи, — угрюмо процедил он. — Только не сочтите за труд лично объяснить леди Бартлетт, что я сделал все, что мог, но был вынужден уступить грубой силе.

— Конечно, — пообещала Кэролайн. — Об этом можете не беспокоиться.