да и то, его нужно будет выкапывать. А то, что вы требуете, сэр, извините меня, если я скажу, как это называется…, конечно если вы хотите, чтобы у вас было разрыхление почвы на участке, то я со своим напарником в два счета это сделаем. – Так, ладно, скамейки, – сказал Коллинз, начиная в меру своих возможностей представлять, как осуществить эту часть плана, – пожалуй, я смогу очистить всё кругом, меньше чем за час, если вы позволите. Только…

– Только что, Коллинз.

– Ну, хорошо. Это не в моем правиле обсуждать приказы, также наверно, как и Вам… или кому-нибудь еще (эту фразу он добавил в спешке), но, если позволите, сэр, это не то место, которое следует выбирать для розария. Взгляните сами – самшит, лавры, они то уж точно не будут пропускать солнечные лучи.

– Так мы их выкорчуем, не все конечно.

– Да, да, точно, выкорчуем! Само собой, но – я прошу прощения, сэр…

– Извините, Коллинз, мне надо идти. Я слышу уже, машина сигналит у ворот. Ваша хозяйка объяснит вам всё, что требуется. Я ей скажу, что вы хотите сначала убрать скамейки, а потом, после обеда и столб. Так что, доброго утра и до свиданья.

Коллинз так и остался стоять, задумчиво потирая свой подбородок. Миссис Анструзер выслушала своего мужа с некоторой досадой, но на строгом претворении в жизнь задуманного её плана особенно не настаивала.

К четырем часам дня она отправила своего мужа играть в гольф, досконально обсудила работу на участке с Коллинзом, после этого установила складной стул и зонтик от солнечных лучей в наиболее подходящем месте и снова начала рисовать церковь, проглядывающую сквозь разросшиеся заросли кустарника. Именно в этот момент, спеша по тропинке прибежала горничная, которая сообщила о том, что пришла мисс Вилкинз.

Мисс Вилкинз была одним из ныне здравствующих членов их семьи, у которой они несколько лет тому назад и купили это поместье Вестфилд. Она остановилась у соседей и, по всей вероятности, решила зайти попрощаться перед отъездом. – Знаешь что, пригласи мисс Вилкинз сюда, – сказала миссис Анструзер своей горничной. Буквально вскоре на тропинке появилась уже далеко не молодая госпожа Вилкинз.

– Как это ни печально, но завтра мне придется покинуть прах своих предков. Я расскажу брату о том, как роскошно вы обустроили свой участок. Уверена, он будет скучать по нашему старому дому, также как и я. Тем не менее, я должна сказать, моя милая, что теперь сад действительно великолепен.

– Я очень рада, что он вам нравится. Но мы далеко не закончили с нашим обустройством, вы даже и не думайте. Давайте я покажу вам, где мы собираемся разбить розарий. Это совсем рядом.

Все детали проекта по разбивки розария были подробно изложены мисс Вилкинз, но, по-видимому, её мысли витали где-то в другом месте.

О, как у вас тут чудесно, – сказала она, окинув место рассеянным взором. – Знаешь что, милочка, боюсь в этом признаться, но я постоянно вспоминаю давно минувшие времена. Я очень рада тому, что смогла побывать здесь до того, как вы всё здесь измените. У Фрэнка и у меня об этом уголке остались самые теплые воспоминания.

– Неужели? – сказала миссис Анструзер улыбнувшись. – Расскажите мне об этом, я уверена Ваш рассказ будет очень интересным.

– Может быть, он не покажется тебе особенно увлекательным, но в какой-то мере любопытным – это уж точно. Так вот, когда мы были детьми, никто из нас никогда не оставался в этом месте один, при этом я не уверена, что смогу здесь остаться одна и в наши дни, потому что я не всегда способна совладать со своими страхами. Это одна из тех историй, которую тяжело рассказывать, во всяком случае, мне, поскольку она будет выглядеть глупой, если её рассказать не правильно. Я попытаюсь передать то, отчего нас, как бы это сказать…, охватила жуть, и мы стали боятся этого места. Это произошло после того, как однажды мы остались здесь одни. Одним ранним вечером, в один из теплых осенних дней, Фрэнк куда-то таинственным образом запропастился. Он играл здесь на нашем участке, а я искала его, чтобы забрать домой, потому что уже наступило время вечернего чая. Идя по этой тропинке я неожиданно увидела его, он не прятался в кустах, как это он бывало проделывал, а сидел на скамейке в старой беседке. Вот здесь стояла деревянная беседка, прям в этом углу, а он сидел в ней и спал, но у него был такой вид, что я подумала, уж не заболел ли он, а может быть и умер. Я кинулась к нему, трясу, говорю вставай! Очнуться то он очнулся, но как он кричал. Поверь мне, бедный мальчик чуть с ума не сошел от страха. Он схватил меня за руку и потащил быстрей домой, всю ночь его мучили кошмары, а спал он очень плохо. После этого случая, насколько я помню, кто-нибудь обязательно должен был находиться рядом с ним. Поправился он довольно быстро, правда, долго я не могла добиться от него того, чтобы он рассказал о том, что с ним произошло. В конце концов, он рассказал, как уснул там и ему приснился до ужаса странный сон, какой-то несвязанный, обрывками. Он не помнит того, где происходило всё, что ему снилось, но он очень хорошо запомнил сами сцены действия. Сначала он рассказал отрывок, в котором он стоял в большой комнате, в этой комнате было много людей, а напротив него был какой-то человек, который был «очень могущественным». Ему задавали какие-то вопросы, которые, он это понимал, играли для него очень большое значение. После того, как он отвечал на них или не отвечал этот человек или еще кто-нибудь из комнаты что-то записывали. Голоса звучали словно издалека, но он помнит отрывки разговора: – «Где вы были 19 октября?». Или вот еще – «это ваш почерк?», – и всё в этом роде. Сейчас я уже понимаю, что ему приснился какой-то суд, но, когда мы были детьми, нас близко не подпускали ни к каким документам, поэтому было бы очень странно, если бы восьмилетний мальчик имел такое ясное представление о том, что происходит во время суда. Все время, пока ему это снилось, он чувствовал сильную тревогу, подавленность и осознавал свою беспомощность (хотя, конечно, всё это он называл другими словами). Потом был момент, который он хорошо запомнил, потому что почувствовал себя в ужасном смятении и неимоверно несчастным. А после этого ему приснился другой сон, в котором он видел, как темным дождливым