утром он выходит из дома на улицу, а в это время начинает понемногу идти снег. Там была улица или проулок между домами, к тому же он помнит, что на улице было очень много людей, еще он помнит, как начал подниматься по скрипучей деревянной лестнице и взобрался на какую-то площадку, причем, единственное, что он там увидел – это небольшой очаг, горевший рядом с ним. Тот, кто был рядом и держал его за руку, отпустил её и подошел к огню. После этого он почувствовал, как его опять пробирает страх, который был гораздо сильней, чем страх из первой части этого сна. Если бы я его не разбудила, то он не знает, что бы с ним произошло. Довольно интересный сон для ребенка, не так ли? А вот еще одна история. Это произошло уже позже в том же году, я и Фрэнк опять оказались здесь. Я сидела в беседке, и уже начинался закат. В какой-то момент я заметила, что солнце садится и послала Фрэнка в дом узнать, когда нам идти на чай, а сама собиралась дочитать до конца главу, я тогда читала книгу. Фрэнк отсутствовал дольше, чем обычно, а темнело так быстро, что я была вынуждена наклонить свою книгу к свету, чтобы успеть дочитать. Вдруг я начинаю слышать, как кто-то мне шепчет. Единственное, что я смогла тогда разобрать было что-то вроде: «Тащи, тащи, ну давай же, тащи».

– Мне стало страшно. Этот голос… Это был не совсем шепот. Он звучал хрипло и зло, казалось, он шел откуда-то из очень большой глубины, точно как в том сне, который мне рассказывал Фрэнк. Тем не менее, хотя я и была напугана, у меня оставалось достаточно храбрости для того, чтобы осмотреться по сторонам и попытаться понять, откуда он исходит. Внезапно (наверное, это выглядит очень глупо, но всё было действительно так) я поняла, что голос звучит сильней, когда я прикладываю свое ухо к старому столбу, который служил опорой и поддерживал один конец скамейки в беседке. Я была в этом настолько уверена, что помню, оставила на нем несколько отметин, настолько глубоких, насколько я смогла их выковырять своими ножницами из корзинки для рукоделия. Кстати, интересно, а это случайно не тот самый столб… Да, вполне возможно это он. В любом случае, мои отметины и царапины на нем должны остаться, впрочем, я до конца не уверена, что это именно он. Однако столб был точно таким же, как и этот, что стоит у вас на участке. Наш отец лишь только узнал о том, что нас что-то очень сильно напугало в беседке – тут же дал распоряжение снести её. Он пришел сюда вечером после ужина и беседку очень быстро сломали. Я помню, краем уха слышала разговор моего отца со стариком, который брался за случайную работу, и старик ему ответил: – «Сэр, а вы не боитесь его трогать, он очень проворный, никто не сможет его поймать и прогнать». – Тогда я спросила отца, о ком это они говорили, а он мне ничего толком не ответил. Может быть, мои родители и рассказали бы мне об этом, когда я подросла, но ты же знаешь, они оба умерли, когда мы с братом были совсем еще детьми. Понимаешь, мне всегда казалось всё это очень странным, я часто спрашивала стариков в деревне, знают ли они что-нибудь о какой-нибудь мистике, связанной с нашим участком, но, увы, либо они ничего не знали или не хотели ничего мне рассказывать. Боже мой! Как, наверное, я утомила тебя своими воспоминаниями из детства! Да что тут говорить, эта беседка долго была предметом наших разговоров. Можешь себе представить, какие мы про неё выдумывали истории. В общем всё, моя дорогая миссис Анструзер, мне пора. Приезжайте к нам в город зимой, договорились? Я, надеюсь, вы не забудете о моем приглашении?

Скамейки и столб убрали в тот же вечер, как и планировали. Всем известно, что погода поздним летом коварная, поэтому в обеденный час миссис Коллинз пошла за бренди, поскольку её муж сильно простудился, и та боялась, что тот не способен будет на следующий день отправиться в путь.

Миссис Анструзер провела далеко не спокойную ночь. Она была уверена в том, что ночью на участке что-то происходило, и поэтому она попросила своего мужа: – Вот еще что, Джордж. Когда ты снова увидишь Коллинза, скажи ему, чтобы он что-нибудь сделал, потому что меня совы замучили. Никогда не слышала ничего отвратительней, чем крики сов, я просто уверена, по крайней мере, одна из них, – а это уж точно, засела у нас на участке в кустах, где-то невдалеке от моего окна. Если она там решила поселиться, я точно сойду с ума. Судя по её голосу – это очень крупная птица. Ты слышал, как она кричала ночью? Ну да, конечно нет, ты как обычно спал как малое дитя. Все же, Джордж, подожди, похоже на то, что спал ты совсем плохо.

– Дорогая, еще одна такая ночь и я точно потеряю рассудок. Ты даже не представляешь, какие сны мне снились. Я не могу их передать словами, если бы эта комната не была такой светлой и солнечной, то я бы побоялся о них сейчас вспоминать.

– Да, действительно, Джордж, это на тебя не похоже. Должно быть…, да нет, ты вчера пил тоже что и я… Если только ты «чайку» не попробовал в этом чертовом клубе, а? было дело? Признавайся!

– Нет, нет, я ничего не пил кроме нормального чая с бутербродами. Я не знаю, как мне связать всё то, что я видел во сне. Я думаю должна быть какая-то связь между частями, когда что-нибудь смотришь или читаешь. Послушай, Мэри, вот что мне приснилось, – конечно, если я тебе еще не надоел.

– Очень хочу знать, Джордж. Я скажу, когда ты мне надоешь.

– Хорошо. Только знаешь, этот сон не совсем похож на обычные кошмары, потому что я не видел никого, кто разговаривал бы со мной или прикасался бы ко мне, тем не менее, реальность увиденного меня просто ошеломила. Сначала я сидел, не шелохнувшись, в какой-то старинной комнате со стенами обшитыми панелями. Помню, что там был камин, в котором горела целая кипа каких-то бумаг. Не могу понять почему, только я чувствовал очень сильный страх. В комнате был кто-то еще, может быть это был слуга, потому что я помню, как приказал ему, – «Беги за лошадьми так быстро как можешь». Потом немного погодя я