Обычно воскресным утром холл отеля «Сент-Джордж» пустует. Местные вместе с несколькими британскими под­данными уже в церкви, а журналисты спят. Даже Мейтленд, молодой бармен с высоким черным лбом и умными карими глазами парня, которому место на престижном юридическом факультете, и тот оставил свой пост.

Пуст и ресторан. Одни только полусонные таксисты сидят на бетонном полу, разглядывают порт и большие корабли, пришвартованные у набережной. На десять назначен брифинг для журналистов в Мэришо-хаус, где недавно оборудовали пресс-центр, так что некоторым корреспондентам вскоре придется встать, чтобы успеть на пресс-конференцию.

Я живу в номере 15. В отеле отсутствует портье, у горничной нет второго ключа от комнаты, а ближайшая металломастерская расположена в Бриджтауне, в часе лета на Барбадосе. Так что, когда вчера вечером я посеял ключ от комнаты, наступил полный бардак. Мейтленду пришлось покинуть свой пост в баре и провести следующие 45 минут под дождем на прогнившей сломанной лестнице, которую мы пытались приставить к стене под моим окном. Я держал лестницу, пока он выламывал оконные шпингалеты и жалюзи и заползал в окно, чтобы открыть дверь изнутри.

«Сент-Джордж» - отель мирового уровня. Он входит в число моих любимых наряду с «Континенталем» в Сайгоне и печально известным отелем «Лан-Санг» в Лаосе. Сразу после интервенции в отеле разместили 600 репортеров, на которых приходилось 19 комнат, 9 из которых - с горячей водой. Девушки в отеле не работали, в коктейли не клали лед, кредитные карточки не принимались, ни телефонов, ни телевидения. На завтрак подавали заветренную ветчину с со­усом... Но управление отеля оказалось на высоте. Три достойные пожилые дамы умудрялись сладить с ситуацией, которая в момент свела бы с ума лучших портье «Хилтона» и «Холидей Инн».

После того, как я провел четыре недели на загадочной гренадской войне, в Сент-Джордже меня более ничего не удивляло. Когда одной прекрасной ночью я вернулся в свою комнату в отель, то обнаружил, что к стене коридора, аккурат у моей двери, прислонены два деревянных креста. Один - метра три в длину, другой - на треть меньше. Мейтленд рассказал мне, что они принадлежат людям, которые заселились в номер 16, соседний со мною. А жили там теперь американский проповедник-протестант и его сын-подросток. Они пронесли эти кресты через 68 стран за последние 6 лет. Никому и в голову не приходило спросить: зачем?

Интервенция на Гренаду никогда бы не произошла, если бы окружающие островные государства не перепугались до такой степени. Чтобы сместить некоторые из этих ост­ровных правительств, всего-то и надо, что двенадцать солдат и небольшой катер.

Генеральный Секретарь Британского Содружества, сэр Шридат Рамфаль. Барбадос, 29 ноября 1983 года.

В барах на набережной гренадской столицы болтают разное. Люди рассказывают друг другу истории о мести и насилии, прикидывают вероятность новой интервенции. Отдел армейской пропаганды - это специальное подразделение американской армии, призванное обеспечить психологическую победу над противником, а также ответственный за запугивание и подавление, распространял слухи, будто бы Фидель Кастро обещал гренадцам «рождественский сюрприз».

Гренадцы все еще не могут оправиться от шока прошлой интервенции, этой полномасштабной атаки морских пехотинцев, рейнджеров, «Котиков», авиации и военных кораблей; тысячи парашютистов высадились на маленьком островке, день и ночь гремели ужасающие взрывы. Премьер-министра Гренады убили, гренадских женщин похитили дикие кубинцы. У гренадцев угнали автомобили, двери их домов высаживали, их близких друзей и родственников разнесли на куски автоматные очереди. По всему острову полыхали пожары, зажженные ракетами и бомбами. На пляжах зияли воронки, все равно как на комиксах. Наша доблестная авиация расправилась с Гренадой, как с Иво Джимо[8].

Интервенция на Гренаду стала одной из тех беспроигрышных, высокоэффективных и оправдывающих средства операций, о которых мечтает каждый выпускник Вест-Пойнта. Обрушите всю мощь американской военной машины на маленький остров Карибского архипелага - и впечатляющая победа у вас в кармане. Мочи, гаси этих мразей! Пусть сдохнут! Действуй жестко, говори грубо и бей всех по яйцам. Так все и произошло на Гренаде.

Вся подноготная не всплыла, но это вопрос времени. В коридоре гостинцы «Сент-Джордж» ходят слухи, будто бы Тон Рашфорд, новый генеральный прокурор Гренады и представитель Британской Короны, собирается судить Бернарда Коарда за убийства, причем в самом скором времени.

«Эти подонки горько пожалеют, что попытались вы­молвить слово «революция», перед тем как мы окончательно зачистим это местечко, - сказал стратег ЦРУ, работавший в американском посольстве и прикидывающийся невинным исследователем Карибского архипелага. - Все эти россказни о нацистах, военных игрищах и преследовании негров скоро раз и навсегда прекратятся. Все тут считают, что подонков надо судить. Ну чего же, устроим этот чертов суд. Мы засудим Берни Коарда, повесим Хадсона Остина. Мы повесим Лайэма Джеймса, Абдуллу, Редхэда и всех остальных коммунистических говнюков. Только и успеют, что подергаться. От их «Новой Жемчужины» не останется ни хрена. Нам даже не понадобится труп Мориса Бишопа. Свидетелей достаточно, и всех мы держим за яйца».

Меня поразил тон его голоса.

Он упомянул всех руководителей так называемого военного переворота, который сверг неомарксистское, изоляционистское правительство Мориса Бишопа, правившее Гренадой четыре с половиной года до тех пор, пока в октябре не грянула оргия разнузданного насилия, превратившая остров в концлагерь, напоминавший Уганду в самые черные дни правления режима Иди Амина... Бернард Коард был вице- премьером Гренады, некогда - уважаемым теоретиком марксизма и личным другом Бишопа. Хадсон Остин - генералом, руководившим Народной Революционной Армией. Рядовых Абдуллу и Джеймса, а также сержанта Лестера Редхэда по прозвищу Козел обвиняли в убийствах. Не только Бишоп, но и четыре министра его правительства, его любовница, не говоря уже о десятках мирных жителей, погибли под пулями, когда многотысячный митинг попытался вернуть Бишопа к власти.

Доказательств вины наличествовало более, чем достаточно, оставалось лишь соблюсти некоторые юридические тонкости. Трупы убитых сожгли, а согласно законодательству Британского Содружества, судебное разбирательство по обвинению в убийстве не может проводиться при отсутствии трупа. Обвиняемым можно было бы инкриминировать предательство, но немногие свидетели находились в тюрьме Ричмонд Хилл под неусыпным контролем ЦРУ, либо также отправились на тот свет. Первые слушания по этому делу назначили на февраль, но без трупов и без свидетелей обвинение оказалось, как выразился Тони Рашфорд, «в щекотливом положении».

- Наша ошибка состояла в том, что мы не кокнули их сразу, - сказал полковник американской армии, - быстренько не расстреляли всех при попытке к бегству.

Полковник горько рассмеялся, потягивая пиво в «Красном крабе», шикарном трактире на выезде из города. Мэр города Форт Лодердэйл[9], сидевший за противоположным концом барной стойки, сцепился с бизнесменом из Нью- Джерси, который до того слюнявил шею чернокожей проститутки.