– Я это к чему спрашиваю. Ежели что, у меня есть знакомые парни, занимающиеся выбиванием долгов. Работают чисто и аккуратно. Других таких еще поискать.

– Понял, – кивнул Джап. – Буду иметь в виду.

Возница свернул в узкий проулок, и вскоре они оказались на углу базарной площади.

Неумолчный гул голосов висел над ней, как жужжание вокруг пчелиного улья. Продающие и покупающие, одетые в самую разную, разноцветную одежду, превращали площадь в огромное абстрактное полотно, создатель которого не накладывал краску мазками, а лишь касался полотна кончиком тонкой кисти. Воздух наполняли запахи готовящегося плова, жарящихся шашлыков, запекающегося баклажана, раздавленного лимона, духов, что давали нюхать покупательницам продавцы парфюмерии, гуталина от щеток, которыми размахивали чистильщики обуви. На все это накладывался терпкий запах рассыпанного кем-то молотого имбиря и застоявшаяся вонь верблюжьего помета.

– Вот первая, – концом чубука возница указал на лавку, приткнувшуюся у стены дома. – Сам бы я в такую ни за что не пошел. Но раз уж вам все подавай…

Возница сделал жест, который можно было истолковать так: увы, не в моих силах убедить нера- зумного! Или так: а мне какое до всего этого дело? Или еще проще: ступайте с миром.

Рядом с дверью, покачиваясь, висела доска, расписанная не иначе как местным умельцем. Надпись на доске извещала, что тут находится мастерская «великого мастера тату Кайнера Кина».

Как оказалось, под именем Кайнера Кина скрывался сгорбленный старик с длинными, неопрятными, седыми волосами. Старик подслеповато щурил маленькие глазки, но при этом изо всех сил старался казаться молодцом. Чтобы соответствовать образу, старик был одет в проклепанный кожаный жилет и кожаные штаны с бахромой. Ему было жарко – в помещении имелось всего одно небольшое оконце, да и то с наглухо заколоченной рамой.

– Кайнер Кин? – спросил на всякий случай Джап.

– Он самый, – старик кашлянул и сплюнул на пол. – Татуировку решил сделать, моˆлодец?

Джап молча протянул старику рисунок.

Взяв в руку бумажку, тот подошел с ней к окну, поближе к свету.

Он долго, внимательно рассматривал рисунок, поднеся его к самому носу.

– Он же почти слепой, – шепнул Джапу Пармезан. – Как он тату набивает?

– Наверное, в этом деле главное не зрение, а опыт, – так же тихо ответил Джап.

– Ну, что ж, можно и такую сделать, – сказал старик, закончив изучать рисунок.

– А прежде такую набивать приходилось? – спросил Джап.

– Паутину-то? Да сколько угодно!

– Я имею в виду точно такую же, – ткнул пальцем в рисунок Джап.

Старик снизу вверх посмотрел на бойца. Мало того, что он плохо видел, так еще и на правом глазу у него было бельмо.

– Ты за кого меня держишь, малыш? – спросил дед.

– За мастера тату, – вежливо ответил Джап.

– Вот именно, – кивнул старик. – Я столько татух в своей жизни набил, что все и не упомню.

– Но паутину делать доводилось?

– Именно такую, как на рисунке?

– Да.

– Нет.

– Уверен?

– Я же сказал: нет.

Джап махнул рукой, вытолкнул Пармезана за дверь и вышел следом за ним.

– Надо же, какой придирчивый нынче клиент пошел, – недовольно буркнул старик, харкнул как следует и сплюнул на пол.

Следующая мастерская тату, к которой подвез своих пассажиров разговорчивый возница, выглядела более респектабельно, нежели конура Кайнера Кина.

Мастерская располагалась на первом этаже жилого дома и именовалась «Бельвелус». На вывеске у входа был изображен причудливо изогнувшийся дракон. А в витринах с обеих сторон от двери были вставлены большие, в полный рост, фотографии полуобнаженных мужчины и женщины, которые, по всей видимости, являлись постоянными клиентами «Бельвелуса» – каждый квадратный сантиметр открытых участков их кожи был покрыт причудливыми татуировками.

Внутри мастерской было светло, чисто и опрятно. На стенах были развешаны образцы работы тату-мастера, по углам стояли кадки с цветами, а возле одного из окон – аквариум с разноцветными рыбками. В центре комнаты было установлено мягкое кожаное кресло для клиента, с подголовником и откидывающейся спинкой. Рядом – высокий, мягкий табурет для мастера и небольшой столик для его инструментов.

Над дверью звякнул колокольчик, и из дальней комнаты вышел высокий, светловолосый мужчина лет сорока. Из одежды на нем были только короткие шорты. Его тело и лицо, испещренные татуировками, могли бы служить отличной рекламой мастерской.

– Бельвелус? – спросил Джап.

– Бельвелус – это дракон, – ответил татуированный. – Я – Хайрах.

– Вы – владелец мастерской?

– Да.

– Мы хотели бы проконсультироваться.

Джап протянул Хайраху листок с рисунком.

– Смотреться будет плохо, – сразу же вынес вердикт Хайрах. – Рисунок несимметричный – будет казаться, что он сползает в сторону.

– Вам приходилось набивать такой рисунок?

– Нет, – уверенно ответил Хайрах.

– Уверены? – недоверчиво прищурился Джап.

– Абсолютно. Я бы не стал такое делать ни за какие деньги. Тату будет смотреться криво. А все станут думать, что это мастер накосячил. Нет, я дорожу своим именем.

Хозяйкой следующей мастерской, которую посетили Джап с Пармезаном, оказалась женщина. Высокая, с длинными черными волосами, расчесанными на прямой пробор и просто закинутыми за спину, с живым, умным лицом с крупными, выразительными чертами – она производила неизгладимое впечатление на всех, кто ее видел. Ее внешность с одного взгляда прочно отпечатывалась в памяти, чтобы остаться там надолго. Даже слишком крупные зубы, открывавшиеся, когда она улыбалась, не портили ее внешность, а, скорее, придавали ей пикантность.

В кресле полулежал клиент – парень лет двадцати двух. Женщина набивала ему татуировку на ребрах справа. Это была какая-то фантастическая птица. Широко раскинув крылья и вытянув шею, птица тянулась раскрытым клювом к пупку того, чей бок она украшала.

В изголовье кресла на невысоком круглом столике стоял горшок, в котором дымились ароматические палочки. Дюжина, а то и больше.

С некоторым удивлением Джап отметил, что у самой мастерицы татуировок не было. Во всяком случае, на тех участках кожи, которые были открыты. Только маленький синий треугольник на третьем суставе указательного пальца на правой руке.

– Я занята, – не отрываясь от работы, сказала мастерица. – Еще примерно на час.