– Дней семь назад… Просто удивительно, что вы с ним почти одновременно вернулись в Ур-Курсум. Может, это как-то связано?

– Нет, – качнул головой Джап. – Но я с удовольствием снова посмотрю на его выступление. В прежние времена он был чертовски хорош!

– Мальчишки и сейчас от него в восторге.

– Сиена! – снова взвыл клиент. – Ну, сколько можно?..

– Уже иду!

Сиена быстро поцеловала Джапа в шрам на щеке и вернулась к своему клиенту. Который, похоже, уже сожалел о том, что решил сделать такую большую татуировку.

Джап с Пармезаном вывалились на уличный зной.

У Пармезана язык зудел от множества вопросов, которые ему не терпелось задать. Поэтому, как только дверь мастерской закрылась, он заговорил:

– Просто обалдеть, Джап! Вот это красотка!

Джап что-то невнятно буркнул в ответ, затолкнул Пармезана в тук-тук и забрался на сиденье следом.

– Это вы о мастерице Сиене? – Обернувшись посмотрел на них возница. И, не дожидаясь ответа, восторженно закатил глаза. – О, да! Вторую такую еще поискать! Причем не только в Ур-Курсуме!

– Она подружка нашего Джапа! – радостно сообщил Пармезан.

– Правда? – удивленно вскинул брови возница. – Господин Джап, позвольте высказать вам мою самую искреннюю зависть!

Да уж, так могли говорить только в Ур-Курсуме, подумал Джап.

– Сыр преувеличивает, – недовольно буркнул Джап.

– Я? – глядя на Джапа, Пармезан возмущенно откинулся в сторону. – Преувеличиваю? – Он откинулся еще дальше и выпал бы из тук-тука, если бы Джап не схватил его за руку. – Можно подумать, это меня красотка Сиена поцеловала на прощание!

– О! – только и смог произнести возница.

– Это ничего не значит!

– Ну да, конечно, – усмехнулся Пармезан. – Расскажи кому-нибудь еще об этом.

Возница ничего не сказал, но согласно кивнул.

Чтобы успокоиться, Джап сделал глубокий вдох. Как перед тем, как нырнуть следом за Энгель-Роком в подводную пещеру.

– Мы с Сиеной старые друзья.

– То есть?.. – Пармезан постучал кончиками указательных пальцев друг о друга.

– Нет! – не сдержавшись, рявкнул Джап. – Просто друзья!

– Как скажешь, – не стал настаивать на своей версии Пармезан. Хотя всем своим видом попытался дать понять, что она ему гораздо больше нра- вится.

– Так, значит, вы нашли то, что искали? – спросил возница.

– В смысле? – непонимающе посмотрел на него Джап.

– Ну, вы искали мастера тату, – концом длинного чубука возница указал на дверь мастерской. – Если бы вы сразу мне сказали, кто вам нужен…

– Мне нужен Дарен из дома Лысого Фаруха. Знаешь такого?

– Ну, разумеется, – ответил возница.

– Тогда поворачивайся ко мне спиной и начинай крутить педали.

Возница так и поступил.

И вскоре они уже подъезжали к трехэтажному дому с красным фасадом.

На фасаде имелась только вывеска, оповещающая всех интересующихся, что в этом доме находится «Мастерская непревзойденного мастера тату Дарена». На вывеске был изображен череп с кинжалом, вошедшим в правую глазницу, и стрелка, указывающая, куда следовало идти, чтобы попасть в мастерскую.

Вход в мастерскую находился с другой стороны дома, в узком проходе между стеной дома Лысого Фаруха и серой, глухой стеной дома напротив. Между домами, лепящимися поближе к базарным площадям, существовало огромное множество таких узких проходов, в лабиринте которых могли не заплутать только местные мальчишки.

Едва только Джап с Пармезаном свернули за угол, как навстречу им из бокового прохода вышли трое.

На всех троих были одинаковые короткие серые плащи-накидки, под которыми удобно было прятать оружие, и небольшие, круглые шапочки, с петушиными перьями, вставленными за отвороты. Во времена Джапова детства такой униформы ни у кого в городе не было. Но, судя по тому, насколько демонстративно-вызывающе вели себя парни в плащах, это были представители одной из местных банд, находящихся под крышей у уликаров. Такое бывало и прежде. Уликары прикрывали глаза на то, что делали представители какой-то одной уличной банды. И даже, случалось, выручали, когда их подопечные попадали в беду. В качестве ответной любезности те сдавали уликарам других правонарушителей. Нередко прикормленная уликарами шпана намеренно устраивала провокации, чтобы дать повод для ареста того или иного человека. Крышуемых уликарами мелких жуликов в городе не любили. Ни другие жулики, ни простые обыватели. Их почему-то называли хорьками. Но найти на них управу не могли – не уликарам же на них жаловаться. А если что, хорьки могли и сами на кого надо настучать. Правда, случалось, когда хорьки кому-то очень уж сильно досаждали, одного или двух из них вдруг находили в переулке удавленными или с перерезанными горлами. И никто, разумеется, понятия не имел, как такое могло случиться.

– Говорят, вы мастера тату ищете? – глумливо усмехаясь, спросил один из парней.

– Прочь с дороги, – спокойно, без угрозы произнес Джап.

Таким тоном обычно обращаются не к человеку, а к ослу или верблюду, оказавшемуся на пути и мешающему пройти.

– Ты почему такой невежливый, дядя? – чуть подался вперед другой парень, со сломанным носом.

– Пошли вон, – все так же спокойно произнес Джап.

– Слушай, тебе вежливо задали вопрос! – вызывающе взмахнул рукой первый. – Почему бы просто не ответить?

– Ты ходишь по нашим улицам, значит, должен проявлять к нам уважение, – выдал веский, как ему казалось, аргумент третий, до сих пор молчавший хорек.

– Дай-ка сюда картинку, которую ты мастерам показываешь! – требовательно взмахнул кончиками пальцев первый.

Быстро же, однако, дошла до них информация, подумал Джап. Они всего-то у трех мастеров побывали.

Сиена доносить на него не станет – исключено.

Тогда кто же?

Хайрах или Кин?

Кин или Хайрах?

А, впрочем, какая разница!

Эта шпана все равно не понимает, в чем тут дело. Просто сует свой глупый нос куда не следует. Может, думают, что чужаки ищут кого-то из их шайки. Или просто так, от нечего делать нарываются.

– Ну, я вижу, ты хороших слов не понимаешь!

Первый откинул полу плаща в сторону так, чтобы стала видна рука, сжимающая нож. Двое других сделали то же самое.

Джап локтем толкнул Пармезана за спину, чтобы не мешался под рукой, и медленно, как будто с неохотой, вытянул из-за спины длинный меч. И замер, положив его на плечо.

Увидев меч, хорьки насмешливо загоготали.