– Еще не вызывали?

– Нет…

Только Ершов не нервничал. Он был угрюм и решителен.

– А послать их к чертовой матери!

– Ты что? Беды потом не оберешься!

– А что, лучше смолчать?

Вдруг Ершов зло улыбнулся:

– Не знаете, почему у нас в маршрутных такси все платят, а билеты никто не берет? Хотим широту души показать? Или продемонстрировать доверие водителю? Мол, и так знаем, что все деньги в кассу сдаст. Но и в том, и в другом случае врем. Во-первых, мы мелочны, а, во-вторых, убеждены: шоферюга обязательно запустит свои лапы в выручку. Выходит, нам стыдно не дать водителю красть! А вот это уже из области извращений. Мне иногда кажется, что жить по здравому смыслу нам не дано. Вот, например, не любим, когда кто-то поступает не так, как все, даже если эти все законченные идиоты!..

– Что-то тебя не туда занесло…

– Занесло? – перебил Ершов. – Точно! Опять в ту же маршрутку! Ты там рискни попросить билетик. Я тебе гарантирую всеобщее презрение пассажиров до конца поездки. А безропотность перед начальством? Тут же дело просто до маразма доходит! Как в том анекдоте, если скажут, что завтра на площади всех вешать будут, то все и придут, да еще со своими веревками… Ну вот какого рожна они целому институту этот рентген устроили? По какому праву? И почему они заключение делают по показаниям какого-то прибора?

– Но ведь он же и в самом деле… улавливает.

– Улавливает. А известно вам, что состояние опьянения определяется только по результатам медицинского освидетельствования?

– Ну ладно, ладно, – вмешался Вилен. – Наверно, ты прав. Но нам-то что делать? Предлагай!..

– Я уже предложил: послать их к чертовой матери! Всем вместе.

– Ты думаешь, нас всех вместе вызовут?

– Ну, если нет, то послать их каждому в отдельности!

Вскоре после обеда вызвали всех сразу, но приглашать на «ковер» стали поодиночке.

До Вилена в кабинете Камышева побывали трое. Судя по тому, что они там не задержались, никто из них к чертовой матери никого не посылал. Вилен тоже решил не будить лиха.

Кроме Камышева, в кабинете присутствовали три секретаря: партийный, комсомольский и профсоюзный.

– Что же вы, молодой человек, такое имя черните? – со скорбью, надрывающей голос, начал партийный секретарь Никанор Алексеевич Порватов, а секретарь профсоюзный Петр Петрович Широкоряд уточнил:

– Вилен – это же от Владимира Ильича Ленина!

– Я в курсе, – негромко, но, как показалось обоим секретарям, дерзко ответил Вилен.

– Значит, вы понимаете, что с вас спрашивается вдвойне? – вступил в разговор Веселиныч, расплываясь в улыбке.

«Что он все улыбается? – раздраженно подумал Вилен. – Сколько живу, впервые слышу про особый спрос».

И ничего не ответил.

– Тогда скажите, – продолжил Камышев, приняв его молчание за согласие, – какого наказания заслуживает ваш проступок?

– А я никакого проступка не совершал, – негромко опять, но твердо ответил Вилен.

И это, в понимании собравшихся, было уже наглостью.

– Не совершал?! – покраснел от возбуждения партийный секретарь Порватов, а секретарь профсоюзный Широкоряд взвился:

– По-вашему, ходить на работу пьяным – это в порядке вещей?!

– Я трезвый был. Я же объяснил все заместителю директора сегодня утром.

Багровый Порватов и гневно дышащий Широкоряд повернулись к Камышеву.

– Ну и что вы мне объяснили? – перестал (невероятно!) улыбаться тот.

– Что я был в кафе. Но вчера, вечером. Разве это запрещено?

Наступило молчание.

– Ну, а вы что скажете? – зловеще, через очки-лупы посмотрел Порватов на комсомольского вожака.

От такого взгляда коммуниста, малого ростом и тщедушного телосложением, впору было содрогнуться. Леша Буруздин и содрогнулся (Вилен знал этого инженера из 11 отдела). А еще поперхнулся и начал было что-то лепетать, но старший товарищ его перебил:

– Да у вас комсомольцы, понимаешь, вечерами по кафе шатаются, а вам и дела нет! Где воспитательная, где культмассовая работа?!

Профсоюзный лидер, до того внезапно успокоившийся, опять занервничал, уловив отклонение от главной темы. Широкоряд вынул из нагрудного кармана пиджака ярко-желтую расческу и частыми взмахами стал зачесывать волосы, упавшие на лоб. Делая так, он все время посверкивал и косил глазками на партийного секретаря. За этим занятием Широкоряд напоминал зверька, совершающего какой-то диковинный ритуал. В конце концов, он не выдержал:

– Значит, никакой вины вы за собой не признаете?

– Нет.

– А как же показания прибора?

– А кто этот прибор тестировал, проверял?

– Да вы издеваетесь над нами?

– Знаете что? – вмешался Веселиныч – улыбка вновь плыла по его лицу. – Чтобы не было ни у кого сомнений, мы в понедельник сами, вчетвером, пройдем испытание прибором на глазах у всех. И уж если прибор ничего не покажет, а он ничего не покажет, то не обессудьте, отвечать вам придется по всей, как говорится, строгости закона.

– Какого закона? – опешил Вилен.

– Полагаю, решать ваш вопрос мы поручим комсомолу. А у него свой Устав, который что? Закон!

Вилена отпустили. Получалось, до очередного суда, который, конечно же, ничем хорошим закончиться не мог.

Следующим и последним шел Илья, который, как и намеревался, послал всех к чертовой матери. «Да, вот теперь у кого настоящие проблемы! – подумал Вилен. – А у меня так – неприятности…»

Ершов просто кипел.

– Ты сейчас только ничего не говори, – сказал ему Вилен. – Пойдем, покурим, помолчим.

С каждой затяжкой Ершов все больше успокаивался, пока не остыл совсем:

– Как бы там ни было, а покурить порой особенно приятно… Думаю, очередной их целью станет именно курение. И не потому что никотин – яд, а потому что не могут они спокойно смотреть на то, отчего человеку кайф! Для них Генкин прибор просто подарок! Дело лишь в богатстве фантазии. Можно, например, выявлять сотрудников, у которых ночью был секс. Излучает же человек после этого какие-нибудь флюиды. Настроить прибор на их улавливание, и – нате, получите порицание: что это вы, уважаемый, энергию преступно расходуете накануне трудового дня?! Я тебе точно говорю, они ни перед чем не остановятся!

– Вот что, – решил Вилен. – Надо к Генке ехать. Он этот прибор породил, пусть его… Они знаешь, чего придумали? Самим в понедельник утром, на глазах у всех пройти проверку. Чтоб никто не сомневался…

– Ну да, решили пожертвовать своими выходными. – Ершов отбросил окурок в урну. – Думаешь, они не пьют? Еще как! Только им можно. Потому что они – это они! А народ глуп, и его нужно систематически воспитывать…