Глава третья

РОЗА

Очнувшись от беспамятства, Хинцельмейер обнаружил, что он лежит в постели. Подле него сидела госпожа Абель, держа его руку в своей руке. Подняв взор, он увидел над собою её улыбающееся лицо, на котором ещё лежал румяный отблеск розы.

— Ты и без нас уже слишком много узнал, придется открыть тебе и всё остальное, — сказала она. — Однако вставать тебе ещё рано; поэтому лежи и слушай, а я поведаю тебе нашу семейную тайну. Ты уже большой, и тебе можно знать всю правду.

— Рассказывай, матушка, не бойся, — сказал Хинцельмейер, поудобнее укладываясь на подушке.

И вот госпожа Абель повела свой рассказ.

— Далеко от этого города растет с незапамятных времен розовый сад; по преданию, он тоже был создан в шестой день творения. Там за каменной оградой растут тысячи розовых кустов, они цветут круглый год, и всякий раз, как в нашем разветвленном роду, который рассеян по всему свету, рождается дитя, в саду появляется среди листвы новый бутон.

За каждым цветком ухаживает девушка, которой нельзя выйти из сада, пока за своей розой не придет тот, кому она предназначена от рождения. Ты только что сам видал такую розу. В этой розе заключается волшебная сила, она дарит своему обладателю неиссякаемую молодость и красоту. Поэтому все когда-нибудь пускаются на поиски сада, — кто же откажется от своего счастья! Дело только за тем, как найти верную дорогу; туда ведет множество путей, порой самых неожиданных. Иногда это бывает потонувший в зарослях забор, порой — незаметная калитка, а иной раз… — при этих словах госпожа Абель лукаво взглянула на только что вошедшего в спальню мужа, — иной раз путь ведет через окно.

Господин Хинцельмейер улыбнулся в ответ и тоже присел подле кровати.

— Таким образом девушки обыкновенно избавляются от заточения и вместе с хозяином розы покидают пределы сада. И твоя мама когда-то была такой девушкой и шестнадцать лет служила розе, которая была предназначена для твоего отца. Но тому, кто однажды прошел мимо сада, не вступив за ограду, путь туда уже навек заказан, и лишь когда минет трижды три года, девушке, служанке розы, дозволяется выйти из сада и пуститься по белу свету на поиски её господина; если она найдет хозяина розы, то роза может спасти её от вечного плена, а если не разыщет его в урочный срок, то, значит, её судьба воротиться в сад, и лишь спустя ещё трижды три года ей можно будет ещё раз попытать счастья; но только немногие девушки отваживаются на такое странствие, а во второй раз и подавно редко какая из них осмелится, ибо девушки розового сада выходят на дорогу в белых одеждах и робкою стопою бредут по ней, потупя очи; из ста отважившихся едва одной удавалось встретить на своем пути заблудившегося странника. Для него же тогда всё кончено, ему никогда не видать своей розы, и с того дня, как девушка вернется в сад на вечное заточение, он навсегда теряет счастье, выпавшее на его долю при рождении, и он обречен тогда влачить обычный человеческий жребий, отныне его удел — старость и кончина.

И ты, мой сын, принадлежишь к нашему избранному роду, у тебя тоже есть своя роза; смотри же, когда ты покинешь отчий дом, помни о розовом саде!

Господин Хинцельмейер склонился к госпоже Абель и поцеловал её шелковистые волосы, затем он ласково взял руку мальчика и сказал:

— Вот ты и вырос, и стал совсем большой! Хочешь ли ты посмотреть белый свет и выучиться какому-нибудь искусству?

— Хочу, — ответил Хинцельмейер. — Только я выберу такое замечательное искусство, которому ещё никто не сумел выучиться.

Госпожа Абель озабоченно покачала головой, а отец сказал:

— Я отвезу тебя к мудрому мастеру, который живет в большом городе за много миль от нашего, и отдам к нему в учение, тогда ты сам сможешь выбрать себе такое искусство, которое придется тебе по душе.

И Хинцельмейер с радостью согласился.

Спустя несколько дней госпожа Абель собрала сына в дорогу, она уложила ему в большой чемодан много всякой одежды, а сам Хинцельмейер засунул в него прибор для бритья, чтобы сбривать усы, когда они вырастут. Наконец в один прекрасный день к крыльцу подъехала повозка, и мать, со слезами обняв сыночка, напомнила ему на прощанье:

— Не забудь розу!

Глава четвертая

КРАГИРИУС

Проучившись год у мудрого мастера, Хинцельмейер написал родителям, что нашел такое искусство, которое пришлось ему по душе, — он решил заняться поисками философского камня: через два года закончится его учение, мастер объявит его вольным подмастерьем и отпустит странствовать; а уж домой он вернется, когда отыщет философский камень. Этому искусству до сих пор ещё никому не удалось выучиться, ведь даже сам учитель, хоть и зовут его мастером, по справедливости должен бы почитаться подмастерьем, потому что он всё-таки не нашел философского камня.

Прочитав письмо, прекрасная госпожа Абель стиснула руки и воскликнула:

— Ах, не видать ему никогда розового сада! И повторится с ним то же самое, что случилось с соседским сыном Касперле: вот уж двадцать лет прошло, как Касперле ушел из дому, да так и не вернулся.

Но господин Хинцельмейер поцеловал свою красавицу жену и сказал:

— Что поделаешь! У него своя дорога. Когда-то и я искал философский камень, а нашел розу.

Одним словом, Хинцельмейер остался учиться у мудрого мастера; время шло, и вот наконец вышел условленный срок.

Глухая ночь стояла на дворе. При тусклом свете чадящей лампы Хинцельмейер сидел, склонившись над толстым фолиантом. Но дело отчего-то не ладилось и наука не шла ему на ум, в жилах так и кипела кровь, в голове шумело; на него напал страх — не значит ли это, что он навсегда утратил способность постигать мудрые мысли и формулы, заключенные в старинной книге?

Временами он поднимал голову и, обернув бледный лик, вперял рассеянный взор в тот угол, где маячила над низкой печкой фигура старого мастера, колдовавшего среди раскаленных колб и тиглей; временами его отвлекала от книги промелькнувшая мимо окна летучая мышь, и тогда он с тоской устремлял свой взор на волю, где просторно раскинулись поля, завороженные волшебным светом месяца. У ног мастера сидела старуха травница. Она поглаживала примостившегося у неё на коленях кота, из его шерстки так и сыпались искры, издавая уютное потрескивание. Иногда кот мяукал от удовольствия, и тогда мастер тоже протягивал к нему руку и, лаская, приговаривал:

— Кошка — спутница мудреца!

Внезапно с крыши соседнего