Рауль, полуприкрыв веки, откинулся затылком на прохладный камень стены. Да, он видел. Барон Д» Освальдо не кривил душой, говоря о талантах дочери: она и впрямь была хороша. Не внешне — невысокая, коренастая, широкоскулая, с тяжелым, как у отца, выступающим вперед подбородком, Кайя была откровенно некрасива. Но на звере сидела так, словно родилась с поводьями в руках.

Принц вспомнил, как стоял рядом с бароном на стене первой заставы и, задрав голову кверху, смотрел на кружащихся в багровом небе драконов. Первый, графа Бервика, резвился от души — он то закручивал тройную спираль, то уходил в пике, то, сложив крылья, камнем падал вниз… Это были не самые сложные фигуры, но плохо подготовленный наездник вылетел бы из седла еще на спирали. А Кайя Освальдо с честью вышла даже из пике. Конечно, она повторяла за графом как могла, как умела, ей сильно недоставало теории и сноровки, однако талант был налицо. И его высочество мысленно похвалил себя за правильное решение: всё устроилось даже лучше, чем он мог предположить. Теперь и овцы будут целы, и волки сыты… Формально барон был наказан: если бы его дочь не удержалась в седле, этот вылет стал бы для нее последним во всех смыслах. Но она удержалась. И посадила разгоряченного дракона безупречно, точно в центре заставы, даже не потревожив опилок. Немногие кадеты-старшекурсники Даккарая могут этим похвастаться!

«Почему вы не отправили дочь учиться? — уже после, на пути к усадьбе, спросил барона Рауль. — Её место не здесь, а в военной школе, это даже мне очевидно. Сколько ей полных лет?»

Д» Освальдо в ответ только опустил глаза.

«Двадцать, ваше высочество, — проговорил он. — И я возил ее в Даккарай в прошлом году. Четвертый раз, первый был в шестнадцать. Все четыре раза она не выдержала вступительных испытаний — бесплатных мест в школе всего два, вы ведь знаете, и желающих слишком много. А платные… К сожалению, мой доход невелик, и у меня трое сыновей. Нам приходится во многом себе отказывать, чтобы обеспечить им достойное будущее, а наездников готовит только высшая школа Даккарая, и платить нужно вперед — это большие деньги. Кайя… Она самая способная из всех моих детей. Но я не могу обделить законных наследников в ее пользу!»

Принц чуть нахмурил брови. О правилах школы он, разумеется, знал. О большом количестве претендентов на обучение за счет казны — тоже. Но он только что имел возможность в полной мере оценить способности Кайи Освальдо. И это она-то провалилась четырежды?.. Помолчав, его высочество сделал знак своим сопровождающим, чтобы слегка отстали, и посмотрел в лицо барону.

«Ваша дочь прирожденный наездник, — сказал он. — И то, что она не смогла поступить, боюсь, не ее вина. Однако такими талантами корона не разбрасывается — увеличить ваш годовой доход я, увы, не в силах, но обучение трех кадетов вместо двух казну уж точно не разорит… К сожалению, учитывая известные обстоятельства, прямо объявить об этом невозможно — как и зачислить нового кадета на курс без прохождения вступительных испытаний. Но если вы мне доверитесь, ваша дочь получит то, что должно быть ее по праву».

Барон, которого весь вечер кидало из огня да в полымя, выпрямился в седле.

«Ваше высочество, — выдохнул он охрипшим от волнения голосом, — ваше высочество, я сделаю всё, что от меня зависит! Я не достоин такой доброты, но Кайя… Корона не пожалеет о своих расходах, клянусь Антаром!»

Вспомнив, с какой горячностью Д» Освальдо произнес эти слова, Рауль улыбнулся. В том, что вложения в кадета окупятся, он не сомневался. И его личная доброта тут была ни при чем. Разве что…

— Не представляю, Натан, — сказал он, — как я буду объясняться с главой Даккарая. Особенно учитывая грядущую ревизию в школе. Понятное дело, эль Виатор не посмеет ничего возразить, но я пока не король. А ее величество не станет портить отношения с герцогом из-за никому не известной девицы, пускай даже талантливой. Устроить барону Д» Освальдо громкий показательный разнос и выдернуть его дочь в Мидлхейм под предлогом судебного разбирательства — законно и объяснимо, но менять устав Даккарая?.. Он ведь часть традиции!

Узкое лицо графа Бервика сделалось задумчивым.

— Традиции? — невнятно протянул он, почесывая подбородок. — Ну, если на то пошло, они же не берутся из воздуха? Мы сами их создаем из какой-нибудь удачной случайности… А что до устава и кадетов, так ведь прецеденты были: еще ваш прадед, мир его праху, несколько раз своей монаршей волей расширял количество учебных мест за счет короны!

Рауль рассмеялся.

— Это ты о сыновьях его фавориток? Да, что-то такое припоминаю. Только он был королем Геона в своем праве, что же касается меня…

Принц умолк, не закончив фразы. Его карие глаза медленно сощурились. Бервик, заметив в их глубине хорошо знакомые мерцающие огоньки, замер на подоконнике в неудобной позе. Очевидно, его высочество только что посетила какая-то идея. «Неужели по стопам предка решил пойти? — промелькнуло в голове графа. — Так сказать, не дожидаясь сыновей, сразу «фаворитку» в теплое место пристроить?» Он задумался. И все-таки решил, что нет, не в преддверии же собственной свадьбы! Эль Моури такого не поймут, да и какая из баронской дочки фаворитка? Этому всё равно никто не поверит.

Он, сгорая от любопытства, подался вперед, не смея нарушить молчание будущего короля. И через несколько долгих минут был вознагражден.

— Как ты сказал, Натан? — протянул его высочество, загадочно улыбаясь. — Мы сами создаем традиции из «удачной случайности»? Думаю, для небогатых пассий моего прадеда его монаршая воля была еще какой удачей!

Принц издал торжествующий смешок.

— Об альковных делах королей говорить не принято, — глядя на луну, сказал он. — Даже если о них все знают. А прецеденты, как ты правильно заметил, имели место быть… Так почему не сделать из этого традицию?

До праздника богини Сейлан оставались считанные дни. Изнемогающие от жары храмовницы сбивались с ног в преддверии важнейшего события, послушницы говели, утопающие в серебре плакучих ив тихие обители распахивали двери для новообращенных, а с заката до рассвета от храма к храму плыл в воздухе серебристый перезвон колокольчиков, поющий славу светлой богине. Луноликая Сейлан спускалась на землю с горних высей Пяти небес в самый длинный день лета, и всю неделю, что предшествовала ее появлению, курились у алтарей благовония, служились ночные мессы, плелись венки из розового и зеленого шелка…

Мирянки от жриц не отставали. Сейлан — богиня любви и материнства, соединительница судеб, хранительница семейного очага, дарила свое благословение открытому сердцу, и любой женщине было о чем просить ее. Девушки на выданье, запершись в своих светелках, вышивали по широким атласным лентам узоры из ивовых листьев, мечтая о скором браке. Бабушки, тетки и матери украшали барельефы домашних храмов живыми цветами, срезая их с именем Легкокрылой на устах и тщась о счастье любимых внучек, племянниц и дочерей. Мужние жены, из тех, кого милость богини обошла стороной, лепили глиняных куколок, по одной на каждую из семи ночей, моля небесную покровительницу подарить им дитя. И чем ближе становился Ивовый день, тем горячей звучали молитвы, тем сильнее бились сердца, тем ярче сияли глаза, озаренные изнутри светом искренней надежды. Сейлан ждали в каждом доме. Ждали и верили, что обязательно будут услышаны.