Я укоризненно фыркнула и забралась на стол, прекрасно осознавая, насколько неуклюже это делаю.

— Вам не надоело над человеком издеваться? Всей конторой Вадима троллите этими мухоловками!

— Мы?! — Кир упирался в стол ладонями, не давая ему шататься. — Тебе так никто и не сказал, откуда пошла традиция?

— О, так у неё есть истоки? Думала, вы просто засранцы, — я прикусила язык, прикидывая, усугубит ли ругань моё положение или хуже всё равно некуда.

Кир серьёзно задумался, опустив вниз уголки губ, и заключил:

— Вообще да, мы засранцы. Но основоположник этой традиции сам Вадя. Знаешь, что он сделал в первый же день, как его приняли на работу? Открыл портал в Тёмный лес.

— И что?

— И оттуда рванули пикси. В бешеных количествах. Ты знаешь, что может быть хуже роя голодных и крайне сообразительных комаров? Пикси! Они не только кусаются, но ещё и гадят, уничтожают документы и неистово матерятся. А спрей от них достать почти невозможно! И знаешь, что предложил этот гений?

Я, наконец, зацепила за специально ввинченный в балку под потолком шуруп хвостик и развернула ленту.

— Теряюсь в догадках.

Кирилл молча кивнул на экспозицию.

— Серьёзно?

— Именно. Он предложил развесить по таможне липкие ленты, чтобы выловить стаю пикси, как мух. Знаешь, что он не учёл? Что пикси разумны, хитры и мстительны. Эта дрянь поочерёдно оказалась в волосах у каждого из сотрудников, мы вынуждены были временно… сменить причёски, а Вадим стоически убеждал нас, что идея очень хорошая, а смена имиджа всегда на пользу. Сёма ему, кстати, поверил. До сих пор в панамке с тех времён ходит. В общем, пикси через полгода наигрались и сами разлетелись. Но традиция, так сказать, сохранилась. Держись!

Заслушавшись, я не удержалась на каблуках и упала в объятия к шефу. Удивительно тёплые объятия для столь ледяного мужчины. Он держал меня на руках непозволительно долго, смотрел прямо в глаза, не пытаясь спрятаться за чёлкой. И это не был взгляд человека, убившего женщину на костре. Это был взгляд мужчины, который сидел с любимой у озера.

Я обвивала его шею и наслаждалась свободой: от мыслей Нели, от собственных противоречивых чувств. Тишина накрыла нас пологом, будто кроме неё и этого мгновения не существовало больше ничего. А потом пришёл он — ужас. Нели проснулась и завизжала, как злобная фурия.

Я смущённо кашлянула и задёргалась, намекая на то, что пора бы поставить меня на пол. Кир послушался. Протянул руку, чтобы коснуться моих волос, но остановил её в сантиметре.

— Я тебе неприятен?

Эта смешная, лохматая мальчишеская чёлка, закрывающая слишком серьёзные глаза, эти пальцы музыканта и тонкая кожа, этот невыносимо чарующий аромат корицы… Неприятен? Да я хотела броситься к нему, вжаться настолько, насколько хватит сил, касаться губами каждой проступающей жилы на предплечьях! Неприятен…

— Я боюсь тебя, — признала я, вопреки словам, без страха глядя в его холодные серые глаза. — Я и Нели. Мы обе боимся.

«Неправда!» — воспротивилась ведьма, но всё же замолчала. Это не её разговор, а мой.

— Нели должна ненавидеть меня, — Кир оперся на край стола и побарабанил по нему ногтями. — Не меньше, чем я её. Наверное, тебе очень тяжело разделить ваши чувства, но пойми, я не причиню тебе вреда. Ты — не Нели. Ты не чудовище, каким была она.

Я присела рядом, лишь бы не видеть его напряжённые плечи.

— Разве она была чудовищем?

«Да, — первой ответила ведьма. — И не жалею об этом!»

— Не всегда, — голос Кира охрип и стал ниже обычного, точно он сорвал его долгим криком. — Когда-то Нели была прекрасной. Как явление богини, как утренняя заря. Красивая, сильная, невероятная…

Глубоко внутри потеплело. Робкий огонёк надежды, счастливое воспоминание, способное согреть, спасти замёрзшую душу. Но хватит ли искры для целого костра? И не превратится ли он в погребальный?

Красивая, сильная, невероятная. Да, это всё она. Нели всегда была и будет лучше меня.

— Ты любишь её, — я хотела погладить его плечо, но не решилась. Быть может, поцелуй, смешанный с сумасшедшим жаром горячки, лишь приснился мне? Может, не было ни заботы, ни прикосновения?

Кир запрокинул голову и тоскливо улыбнулся:

— Любил. Когда-то…

Слова вертелись на языке и жалили, как осы. Я ведь пожалею, если спрошу. Или, напротив, стану жалеть, если промолчу?

— Ты поэтому, — горло перехватило, пришлось прокашляться. — Поэтому… так добр ко мне? Потому что я напоминаю тебе её?

Промолчи, прошу тебя! Не хочу знать, не могу принять, что единственное, что во мне интересно для тебя — схожесть с мёртвой женой. Да какая, к чёрту, схожесть?! Ты прекрасно знаешь, что во мне её душа! Ты ведь всё ещё любишь её, верно?

Кириан рассмеялся так, что согнулся пополам. А потом схватил меня, зарылся пальцами в волосы на затылке. Я чувствовала, что он улыбается. Горько, как он всегда это и делал, но честно.

— Когда Нели умерла, я видел её во всех женщинах. Не мог смотреть ни на одну, потому что находил её черты. В складке над губой, в развороте бедра, в бледной коже. Все женщины напоминали мне её. Но, Соня, ты первая, в ком её нет. Ох, я знаю, до чего это иронично, ведь в тебе от Нели больше, чем в ком бы то ни было. Но ты другая. Ты полная её противоположность. Ты единственная, рядом с кем я не чувствую вины.

— Не чувствуешь?! — я толкнула его так сильно, что и сама пошатнулась. — Но ты должен! Ты должен чувствовать вину, потому что это ты убил её, Кириан! Ты должен просыпаться и засыпать с этой виной! Ты должен лелеять, упиваться ею! Ты убил свою жену! Такое не прощают!

Он вскинул подбородок и сделал шаг назад, чтобы не пугать меня:

— А разве я просил прощения? Я прекрасно знаю, что натворил. И ещё я знаю, что сделал правильный выбор. Жалею лишь, что у меня не хватило духу сделать его раньше!

Причёска, так аккуратно уложенная Нели, растрепалась в считанные секунды, очки запотели от жара, в который меня бросило.

— Ну так проси! Проси прощения, мучайся, страдай! Ты сломан, как забытая игрушка, тебя разрывает на части, ну так признай это наконец! Ты жалеешь о том, что натворил!

— Нет! — одним махом он свалил со стола рассортированные бумаги, чашку недопитого чая и забытый кем-то телефон. — Нели рассказала тебе свою историю, да? Убедила в том, что она жертва злых колдунов, позарившихся на её магию? А ты не думала, что есть другие версии событий? В твою очаровательную голову, — он легонько постучал по моему лбу, — не пришло, что ведьма могла о чём-то умолчать?

— Не могла. Я видела… Я прожила с ней эти дни. Я точно знаю…

— То, что знает она. Но кто сказал, что это всё? Ковен магов боялся её. Конечно, Нели рассказала об этом. Она любит, когда её боятся. Её магия и правда была слишком сильна с рождения. С годами она становилась лишь мощнее. И тогда ей предложили передать эту силу.