В сущности, программу Путина можно свести к двум пунктам:

• сильное (не нравится «сильное» — эффективное) государство. Это его слова. Правда, пока неясно, какое содержание вкладывается в эти понятия, а в этом — суть;

• либеральные рыночные реформы, призванные мобилизовать частную инициативу как главный фактор экономического роста.

Зная все, что происходило в стране в последние годы, ни один здравомыслящий человек не станет возражать против этих задач. Разве что попросит разъяснений.

Наведение порядка, преодоление коррупции, слабости государства, влияния на него частных интересов — очевидная необходимость, признаваемая всеми справа налево. Даже отпетые либералы, добивающиеся радикального сокращения государственных расходов и ухода государства из экономики, согласны с тем, что государство должно эффективно выполнять свои собственные функции, а оно сегодня выполняет их плохо.

Необходимость продолжения либеральных реформ кажется менее очевидной только на первый взгляд. Действительно, для устранения надвигающихся угроз, решения социальных и политических проблем страны и укрепления демократических институтов быстрый экономических рост представляется категорическим императивом. Если рассуждать логически, есть два способа стимулировать его. Первый предлагают левые, академические экономисты, государственники: активное вмешательство государства, большие государственные расходы (а значит, и высокие налоги), протекционизм. Наше недавнее прошлое, нынешние условия, в том числе необходимость интеграции в мировую экономику, а также реальные возможности (бюджет, качество бюрократии, коррупция) заставляют по здравом размышлении отказаться от этого варианта. Любопытно, что все более или менее успешные примеры государственных программ развития, приводимые обычно в его обоснование, осуществлялись на почве рыночной или полурыночной-полуфеодальной экономики, но никогда — на почве планового хозяйства в 70-летнем возрасте. Лечить провал государственного планового управления экономикой теми же методами, только послабей — это нонсенс.

Второй способ: дать простор частной инициативе, максимально снять налагаемые на нее ограничения, выровнять условия конкуренции, убрав льготы и привилегии; снизить налоги и государственные расходы — в наших условиях дает больше шансов на успех. Тем более что при необходимости дозированное участие государства не отрицается.

Сюда входят и давно назревшие социальные реформы, достаточно болезненные, но, по существу, затрагивающие не уровень, а скорее привычный образ жизни, содействующие формированию более продуктивной системы ценностей — личной ответственности, преодолению иждивенчества.

Основной замысел программы, разработанной в Центре стратегических разработок под руководством Грефа (как теперь говорят, «бизнес-идея»), показан на рисунке 1.

Отметим, что в качестве программы правительства принята только экономическая часть проекта, разработанного Центром стратегических разработок. Другую часть, посвященную реформе власти, пока придержали. А в ней едва ли не главное звено — судебная реформа. В ней же и вопрос о реформе государственного управления, о методах осуществления программы.

В экономической части программа Грефа есть прямое развитие программы младореформаторов 1997 года и более ранних наработок. В целом она выражает то, что действительно нужно делать, чтобы выстроить в России эффективную рыночную экономику.

Рисунок 1. КОНЦЕПЦИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОДЪЕМА (программа Грефа)

Конечно, главный вопрос — исполнение. И здесь, как представляется, важно правильно расставить приоритеты, оценить угрозы, четко определить ключевые проблемы, чтобы силы сконцентрировать на них. От этого зависит и выбор методов осуществления программы.

Две основные угрозы — бедность и отставание.

Несмотря на определенное улучшение показателей уровня жизни в последние два года, они все еще на 15–20 % ниже докризисного уровня. В течение десятилетия реформ можно заметить определенные циклы: существенное падение благосостояния после кризисных событий и затем медленное восстановление, не достигающее докризисных показателей до наступления нового кризиса. Так было в 1992,1994,1998 годах. В целом линия пока идет под уклон. Особенно если учесть чрезвычайную степень дифференциации населения по доходам и материальной обеспеченности. Новое качество жизни, связанное с ликвидацией товарного дефицита, насыщением потребительского рынка, доступно далеко не всем. Треть населения имеет доходы ниже прожиточного минимума.

Наш предыдущий опыт показывает, что главным фактором снижения уровня жизни была инфляция. В 1992,1994,1998 годах именно вспышки инфляции, обусловленные бюджетным дефицитом, накачиванием денежной массы и падением курса рубля, приводили к скачкообразному сокращению реальных доходов населения, обесценению сбережений, увеличению разрыва между богатыми и бедными.

Сегодня федеральный бюджет вроде бы сводится с профицитом, но это достигнуто в значительной мере за счет высоких цен на нефть и девальвации рубля, сокращения ряда статей бюджетных расходов в реальном исчислении. Кроме того, следует учесть, что после 1998 года мы приостановили платежи по ряду государственных обязательств, и без конца так продолжаться не может. Далеко не просто обстоят дела с бюджетами многих регионов. Проводимая налоговая реформа при всей ее необходимости сопряжена с серьезными рисками: а вдруг на снижение налоговых ставок экономика не ответит увеличением налогооблагаемой базы?

Пока сохраняется опасность новых вспышек инфляции, есть и угроза снижения уровня жизни. Уже сегодня для значительной части россиян это означает исключение из круга современной цивилизации, лишение доступа к развитию человеческого потенциала, ослабление конкурентоспособности на рынке труда. Это угроза деградации людей и великой самобытной культуры.

Временное снижение уровня жизни в период кризиса возможно и даже иногда неизбежно. Но долгосрочная тенденция, обусловленная затягиванием кризиса, может сделать изменения необратимыми. Беспокойство, выраженное В. Путиным в его послании Федеральному собранию (особенно ярко в демографическом прогнозе), более чем уместно.

Вторая угроза подобного масштаба тесно связана с первой — это нарастание технической отсталости.

СССР отнюдь не являлся авангардом мирового технологического развития, исключая военные и некоторые смежные с ними области. Тем не менее отдельные острова, такие как атомные технологии, космос, вооружения, относились к передовым рубежам, а во многих отраслях были созданы самостоятельные научные и конструкторско-технологические школы, которые при определенных условиях могли бы конкурировать и на мировых рынках. В этом смысле правомерно говорить о значительном научно-техническом потенциале страны, пусть и созданном за счет непомерных затрат.