Далай-лама кивнул: он слышал про эту историю.

– Настоятель монастыря послал к вам гонца? – осведомился Нестор Васильевич.

На этот раз Тхуптэн Гьяцо покачал головой: им не нужны гонцы. Господин Загорский наверняка слышал что-то о телепатии лам? Да, конечно, Загорский слышал о традиции тибетцев закапывать юношей в основание зданий, чтобы усилить телепатическую связь между монастырями.

– Жестокий и варварский обычай, не так ли? – спросил собеседник, сверля его взглядом.

– Не более жестокий и варварский, чем любой другой, – дипломатично отвечал Загорский.

Лама засмеялся: вы хитрый человек, из вас вышел бы неплохой настоятель монастыря. Загорский отвечал, что он недостоин такой высокой должности.

– В таком случае, как говорят наши друзья англичане, перейдем к делу, – сказал Далай-лама. – Чем я могу быть вам полезен?

– Я приехал, чтобы изучить тибетскую традицию ритуального использования драгоценных камней, – отвечал Загорский.

Тхуптэн Гьяцо ничего на это не ответил. На миг Нестору Васильевичу почудилось, что Далай-лама каким-то чудесным образом придвинулся к нему вплотную, так что видны были одни глаза, которые глядели на Загорского, не отрываясь, как будто готовы были поглотить его целиком. Нестор Васильевич поморгал, отгоняя морок. Владыка Тибета усмехнулся и все стало на свои места.

– Я вижу, вы откровенный человек и предпочитаете, как говорят у вас на родине, брать яка за рога. Отвечу вам на это, что я тоже могу быть откровенным, если захочу.

– Я всегда предпочитал прямоту, – отвечал Загорский после небольшой паузы. – Хотя это не соответствует азиатским традициям.

– Традиции в данном случае ни при чем, – отвечал Тхуптэн Гьяцо. – О традициях и ритуалах можно забыть, когда речь идет о жизни и смерти целых народов и государств.

– Простите? – Нестор Васильевич удивленно приподнял бровь.

– Я знаю, за чем вы явились, – Загорскому опять видны были только глаза. – Вам не нужны никакие драгоценные камни и ритуалы. Вам нужен один камень – «Слеза Будды»!

Снова возникла пауза – на этот раз гораздо дольше первой. Загорский лихорадочно соображал, что ответить. Кто донес Далай-ламе об истинной причине его приезда? Как теперь вести себя – запираться во всем или признаться хотя бы в чем-то? О том, чтобы признаться во всем, не могло быть и речи. В таком случае в глазах Далай-ламы он выглядел бы гнусным вором, явившимся, чтобы украсть величайшую драгоценность тибетского народа.

Далай-лама не стал ждать его ответа и громко хлопнул в ладоши. Тут Нестор Васильевич пережил несколько неприятных секунд. Стало ясно, что сейчас в комнату ворвется охрана, его зарубят или застрелят. Что делать – взять Далай-ламу в заложники и пробиваться с боями к выходу? Немыслимо, да и куда он денется – вокруг Тибет!

В комнату вошел начальник охраны. В руках у него был поднос, на котором стоял затейливо сделанный золотой ковчег, украшенный алмазами и рубинами. Он поставил ковчег перед повелителем и с поклоном удалился.

– А у вас выдержка, как у настоящего бодхисаттвы, – одобрительно заметил Тхуптэн Гьяцо. – Мне нравится ваше самообладание.

Он открыл ковчег. На белой шелковой подкладке лежал огромный розовый алмаз. На внешней стороне его была вырезана мандала – схема Чистой земли, обиталища всех будд. Несколько секунд Загорский внимательно рассматривал алмаз, не смея к нему прикоснуться.

– Поражает воображение? – спросил Тхуптэн Гьяцо с усмешкой. – Ведь именно за этой святыней вы явились сюда по поручения Юань Шикая, не так ли? Интересно, что вы планировали, после того, как убедились бы, что «Слеза Будды» действительно находится в Лхасе? Организовали бы похищение, подняли восстание, или, может быть, сместили бы меня и сами стали бы полновластным владыкой Тибета?

Нестор Васильевич бросил быстрый взгляд на Далай-ламу. Тот смотрел на него пронзительно, без улыбки.

– Мне как-то уже предлагали стать шахиншахом Ирана, но я отказался, – безмятежно отвечал Загорский. – Не люблю всей этой дворцовой волокиты. Кроме того, я равнодушен к драгоценным камням. Нет, это интересно как некий каприз природы, но у природы много и других, менее опасных капризов. На какие только зверства не шли люди, чтобы получить в руки камень куда меньшей красоты и ценности, чем ваш. А мне как человеку, который часто расследует преступления, видеть это всегда неприятно. В этом есть нечто фальшивое…

Он умолк и снова посмотрел на камень. Между бровей его прорезалась вертикальная морщинка.

– У меня странное ощущение… Вы позволите мне взглянуть на него поближе?

– Позволяю, – отвечал Далай-лама. И добавил язвительно: – Я вижу, вы такой же смертный, как и все остальные, и не можете стоять рядом с алмазом такой величины и ценности без того, чтобы не взять его в руки.

Да-да, покивал Загорский рассеянно, конечно; такой величины, а главное – ценности. Он уже бережно держал камень в руках и чрезвычайно внимательно в него вглядывался. На лицо его набежала тень, которую не мог не заметить Тхуптэн Гьяцо.

– Что? – спросил он озабоченно. – Что вы увидели?

Несколько секунд Загорский озадаченно молчал, потом выговорил как-то удивленно:

– Ваше святейшество, у меня для вас плохая новость. Ваша драгоценность – подделка!

Далай-лама вздрогнул, однако даже не взглянул на алмаз. Он буквально вперился взглядом в русского гостя. Будь на месте Загорского любой из тибетцев, от такого взгляда владыки он наверняка потерял бы сознание. Но запас сопротивления у Нестора Васильевича был изрядный, так что даже взгляд будды не смог его испепелить – он выдержал его, не отводя глаз.

Наконец Тхуптэн Гьяцо откинулся на стуле и рассмеялся. Загорский поднял брови – как изволите понимать этот смех?

– Да, – сказал Далай-лама, все еще посмеиваясь, – да, господин Загорский, вы явно заслуживаете славы, которой пользуетесь в Европе.

– Простите, – Нестор Васильевич нахмурился, – вы что же, наводили обо мне справки?

– Разумеется, – отвечал Далай-лама. – Я знал о вас все еще до того, как вы пересекли границу между Китаем и Тибетом. Такова особенность теократии – ничего сколько-нибудь важного не совершается здесь без моего ведома. Я, например, знаю, что вы перерождение одной очень высокой сущности – я должен знать это по самому своему положению. И если в Европе цари и императоры – всего лишь помазанники божии, то я здесь, как легко догадаться, и есть бог. Где же вы видели бога столь наивного и беспечного, что он позволил бы беспрепятственно украсть у него его сокровище?

– Фальшивое сокровище, – уточнил Нестор Васильевич. – Или весь этот спектакль с поддельным алмазом был разыгран ради моей скромной персоны, а подлинный камень спрятан в подземных хранилищах, куда не ступала нога иностранца?

– Нет, – улыбнулся Тхуптэн Гьяцо, – мне есть, чем заняться помимо того, чтобы морочить вам голову. Увы, это действительно подделка и увы, это единственная «Слеза Будды», которая у нас имеется.