Волин, не дослушав, досадливо отмахнулся: Сергей Сергеевич, я сейчас не о том. Конечно, Загорский, как и любой человек, мог умереть. Но только не тогда. Дело в тетрадке происходит в 1914 году, так? Но мы уже видели, как Загорский расследует дела при советской власти, в дневнике Булгакова это было. Не мог Загорский в четырнадцатом году умереть, а в двадцать первом – раскрывать преступления.

– Ты так думаешь? – прищурившись, спросил Воронцов.

Волин остолбенел: да что же тут думать, есть же законы физики и биологии! Или, может быть, Сергей Сергеевич думает по-другому?

– А я вообще никак не думаю, – сурово отвечал генерал. – И не буду ничего думать, пока не расшифрую до конца следующую тетрадь. А покуда я придерживаюсь фактов. Согласно этим фактам действительный статский советник Нестор Васильевич Загорский умер в 1914 году, как раз в день начала Первой мировой войны.

Волин изумленно глядел на Воронцова: как прикажете это понимать, товарищ генерал? Это шутка такая или, извиняюсь, Альцгеймер разгулялся?

– Я тебя не затем позвал, чтобы ты о моем Альцгеймере рассуждал в пренебрежительном тоне, – заметил Воронцов. – Я тебя затем позвал, чтобы ты помог в расследовании. Забудь про Загорского, скажи лучше, что ты понял, прочитав про «Слезу Будды»?

– Что я понял? – повторил Орест Витальевич. – Да что же там понимать? Неизвестно кто украл алмаз, а Юань Шикай хотел вернуть его, чтобы стать законным императором.

– Ну, примерно так, – кивнул Воронцов. – И что же из этого следует? Точнее, чем это может быть полезно для твоего расследования.

Волин задумался.

– Чем полезно, чем полезно… – пробормотал он. – Племянник Меньшовой говорил, что хранилище алмаза связано с камнем мистической связью, что оно усиливает его действие. Значит, тот, кто украл Милэ, скорее всего, украл его, чтобы соединить с алмазом. Но кто это мог сделать и зачем? Если правы тибетские ламы и «Слеза Будды» вместе с ее хранилищем прямо влияет на государственную власть в Китае, то значит…

Он умолк и ошеломленно поглядел на генерала.

– Ну-ну! – подбодрил его Воронцов. – Кому это было нужно?

– Да нет, Сергей Сергеевич, это невозможно…

Генерал улыбнулся: еще как возможно, милый мой, еще как возможно!

– Знаешь ли ты, что нынешнего председателя КНР Си Цзиньпи на уже неофициально зовут императором?

– Ну, мало ли кого как зовут! – сказал Волин. – Нашего вон тоже царем величают.

– Ну, нашего – это просто лизоблюды стараются, льготы и преференции себе вылизывают, – заметил генерал. – А вот в Китае это все очень серьезно. У них даже поговорка есть: «Сегодня император – ты, завтра – я». Если председатель Си верит в силу алмаза – а он, конечно, верит, потому что все китайцы верят в сверхъестественное, – так вот, если Си Цзиньпин верит в силу алмаза, он наверняка захочет соединить его с магическим хранилищем и воспользоваться этой силой. Новому императору очень нужна помощь древних богов. Слишком многие не хотят его воцарения, а такой артефакт способен устранить с дороги любого врага. Во всяком случае, наверняка так думают китайцы.

– Что же, по-вашему, это Си Цзиньпин велел украсть фарфорового Милэ?

Сергей Сергеевич поднял ладони, как бы защищаясь.

– Ну, не думаю, что лично он. Скорее, кто-то из его окружения. Решили, так сказать, сделать подарок властителю Поднебесной. Кстати, с точки зрения китайцев ничего противозаконного тут нет. Все, что когда-то было вывезено с китайской земли, китайцы считают своим. Поэтому возвращение китайской собственности – это лишь восстановление справедливости. И совершенно не важно, как именно эту собственность возвращают. Как говорится, цель оправдывает средства.

Волин опять задумался. Было совершенно ясно, что если это и правда китайцы, то не видать Тимофею Михайловичу Рыбину украденного, как своих ушей. Вряд ли фарфоровый Милэ лежит себе в посольстве КНР, ожидая, когда его изымет оттуда Следственный комитет. Скорее всего, статуэтка уже пересекла таможню и стоит где-нибудь в Чжуннаньхае, ожидая, когда Си Цзиньпин переделает Конституцию и объявит себя пожизненным президентом.

– Получается, расследование мое тоже пошло прахом, – невесело заметил Волин. – Не могу же я заявиться в китайское посольство и потребовать, чтобы они вернули Милэ Рыбину?

Воронцов пожал плечами.

– А ты думаешь, Рыбину нужна именно эта статуэтка? Думаешь, он понимает ее ценность? Я-то полагаю, что его гораздо больше интересуют остальные экспонаты, с формальной точки зрения куда более дорогие. Но ирония состоит в том, что дорогие экспонаты ворам как раз и не нужны, их-то взяли только для отвода глаз. Больше того, скажу – скорее всего, их никуда пока не переправляли. Сдается мне, что если вернуть эти предметы Рыбину, он и думать забудет про фарфорового Милэ.

– Может быть, конечно, да только как их вернуть? – развел руками Волин. – Нельзя же пойти в китайское посольство и сказать: я знаю, это вы украли, верните назад. Меня же после такого скандала не то что расследованиями заниматься, меня даже посуду мыть никуда не возьмут.

– А зачем же самому являться? – хитро прищурился генерал. – Можно ведь анонимное письмо написать. Сказать, так мол и так, мы знаем, что вы похитили фарфорового Милэ, и знаем, для чего именно это было сделано. Милэ нас не интересует, но остальное, будьте любезны, верните. Иначе можно и скандальчик закатить, и весь мир тогда узнает, чем занимается китайцы в свободное от строительства коммунизма время.

– Думаете, они испугаются?

Генерал ухмыльнулся.

– Я, видишь ли, имел дело с нашими китайскими друзьями, и скажу тебе так: китайцы не дураки поскандалить сами, но страшно не любят становиться причиной скандала. Это у них называется потеря лица, а китаец без лица – это, по их мнению, уже и не китаец даже, это хуже японца. Уверяю тебя, пара-другая миллионов, которые они могут выручить на продаже коллекции Рыбина, их не сильно волнуют. На такие убытки они вполне готовы пойти, лишь бы не поднялся шум вокруг «Слезы Будды» и, соответственно, первого лица государства.

– То есть вы предлагаете попросту шантажировать вероятных похитителей?

– А чем ты рискуешь, в конце-то концов? По крайней мере, попробовать стоит. Не боги горшки обжигают.

– А если они заподозрят, что это следователь пишет, то есть я?

Воронцов задумчиво почесал кончик носа, потом ухмыльнулся ядовито:

– А ты подпишись правильно, – посоветовал он. – Например: «группа журналистов-патриотов». У нас сейчас полно желтых писак, которые всюду суют свой нос. Вот пусть на них и думают.

Волин усмехнулся: и на чей же адрес писать письмо?

– Пиши прямо послу КНР в России, господину Ли Хуэ́ю, – поразмыслив, сказал генерал. – Он-то наверняка знает, кому конкретно нужно передать такое письмо…