Он был очень бледен, на нездоровом худом лице выступили капли пота.

В один ужасный миг в подсознании Сильвии сплыла мысль об Анне Вольски, о постигшей — теперь это было ясно — ужасной участи. Но Сильвия решительно отбросила от себя все ели. Ею всецело управлял инстинкт самосохранения.

Она уже приготовилась заговорить и знала, что скажет, хотя не успела облечь это в слова.

— Пустяки, неважно, — произнесла она спокойно. Голос ее чуть дрожал, но в остальном звучал как обычно: — Если вы завтра утром едете в Париж, то, может быть, возьмете жемчуг с собой нанизать?

Мсье Вахнер вопросительно поглядел на жену.

— Да, кажется, это неплохая идея, — произнес он глухим голосом.

— Нет, — решительно воскликнула мадам Вахнер, — это никуда не годится. Чересчур рискованно. Жемчуг нужно собрать прямо сейчас. Наклонитесь! — скомандовала она. — Наклонитесь, Сильвия, и помогите мне подобрать ваш жемчуг!

Она сделала вид, будто тоже собирается наклониться. Но Сильвия не стала выполнять это зловещее распоряжение.

Медленно, с опаской она отошла к закрытому окну и встала, настороженная, к нему спиной.

— Нет, мадам Вахнер, — спокойно сказала она, — сейчас его трудно будет найти. При дневном свете — другое дело. Уверена, мсье Вахнер соберет его завтра утром. Правда, ами Фриц? — В ее мягком голосе впервые появились умоляющие, боязливые нотки.

Она жалобно взглянула на Вахнера широко раскрытыми голубыми глазами…

— С какой стати мой муж станет подбирать для вас жемчуг! — грубо рявкнула мадам Вахнер.

Она шагнула вперед, схватила Сильвию за руку и резко дернула. При этом она сделала знак мужу, и тот рывком поставил стул между Сильвией и окном.

Сильвия лишилась своей выгодной позиции, но, поскольку была молодой и гибкой, устояла на ногах.

Тем не менее, холодно оценивая ситуацию, она понимала, что близка к гибели… что это вопрос каких-нибудь нескольких минут… если только… если только она не сумеет убедить этих людей, что не стоит убивать ее сейчас ради рассыпанных по полу жемчужин и ничтожно малой суммы в кошельке — что гораздо больше денег они получат, если оставят ее в живых.

— Если вы меня отпустите, — проговорила она в отчаянии, — я клянусь отдать вам все, что имею!

Мадам Вахнер внезапно схватила Сильвию за предплечье и потянула, чтобы заставить ее опуститься на колени.

— За кого вы нас принимаете? — бешено крикнула она. — Нам ничего от вас не нужно… ничего!

Она уставилась на мужа и разразилась потоком слов на том странном языке, к которому Вахнеры прибегали, чтобы скрыть смысл своих переговоров.

Сильвия отчаянно старалась хоть что-нибудь понять, но не улавливала в чудной стремительной речи ни одного знакомого слога, пока мадам Вахнер не произнесла дважды фамилию Вольски…

Мадам Вахнер резко смолкла, и ами Фриц сделал шаг вперед.

Сильвия глядела на него с отчаянной мольбой в глазах. Его длинный узкогубый рот кривила отвратительная улыбка.

— Нужно было выпить кофе, — пробормотал он по-английски. — Это избавило бы нас всех от лишних хлопот.

Протянув левую руку, он, как щупальцами, обхватил плечо Сильвии своими длинными цепкими пальцами.

Правую руку он по-прежнему держал за спиной…

Большой открытый ресторан на Елисейских Полях был переполнен иностранцами. Поль де Вирье и Билл Честер сидели друг напротив друга на широкой террасе с множеством маленьких столиков между цветущими кустами.

Оба курили: англичанин сигару, а француз сигарету. Была половина восьмого. Вместо того, чтобы сесть на ближайший поезд, который отправлялся в Швейцарию, оба решили чуть отложить отъезд, чтобы со всеми удобствами пообедать в Париже.

Говорить им было почти не о чем, и Честер даже привскочил на стуле, когда Поль внезапно вынул изо рта сигарету, положил ее на стол и склонился вперед.

Он пристально взглянул Честеру прямо в глаза.

— Мне неспокойно оттого, что мы оставили миссис Бейли в Лаквилле совсем одну, — решительно произнес он.

Честер тоже поднял глаза, раздраженно спрашивая себя, что, черт возьми, затевает этот француз!

— Вам известно, я сделал все, чтобы уговорить ее уехать, — коротко произнес Честер, — затем он неторопливо добавил: — Мне кажется, граф, вы совершенно неверно оцениваете наши отношения с миссис Бейли. Я се опекун, это правда, но у меня нет власти принудить ее поступить так, как я считаю разумным и правильным. Она себе полная хозяйка.

Честер резко замолк, не желая обсуждать Сильвию с этим иностранцем, каким бы — абсолютно необъяснимым — доверием тот у нее не пользовался.

— Лаквилль — очень странное место, — задумчиво заметил граф. — Куда более странное, чем вы можете себе вообразить, мистер Честер.

Англичанин счел, что это замечание не требует отклика. Конечно, Лаквилль странное место — говоря без околичностей, пристанище порока. Это он уже понял. Но как же удивительно было слышать все это от графа — словно бы Сатана обличал грех.

Наконец он раздраженно отозвался:

— Ну, разумеется! Я не могу понять, как миссис Бейли вообще пришло в голову туда отправиться.

Его мысли были полны Сильвией. Он продолжал говорить о ней, казалось, сам того не желая.

— В Лаквилль она попала, можно сказать, случайно, — быстро пояснил Поль де Вирье. — Ее привезла туда польская дама, Анна Вольски — миссис Бейли, наверное, о ней упоминала. Они подружились в отеле в Париже. Потом мадам Вольски таинственным образом исчезла. Лаквилль — не то место, где молодой женщине можно жить одной.

Билли Честер откинулся на спинку стула. Еще раз он спросил себя, что задумал этот человек. Не собирается ли он в заключение объявить, что не поедет в Швейцарию… что возвращается в Лаквилль, дабы позаботиться о Сильвии?

Совершенно внезапно молодого англичанина охватило чувство примитивное и ранее — за исключением последних дней — ему незнакомое — ревность.

Проклятье, при чем тут ревность! Он больше не любит Сильвию Бейли, но остается ее поверенным и другом на всю жизнь. Его обязанность — не позволить ей совершить какую-нибудь глупость, к примеру, проиграть в карты все свои деньги — приличное состояние, с таким трудом заработанное Джорджем Бейли — или, что было бы еще хуже, сдуру выскочить замуж за какого-нибудь иностранного авантюриста.

Он подозрительно взглянул на своего спутника. Может ли быть, чтобы подлинный французский граф вел такую жизнь, какую этот Поль де Вирье вел в Лаквилле?

— Если вы действительно так считаете, то, думаю, мне лучше отказаться от поездки в Швейцарию и вернуться завтра утром в Лаквилль.

Он присмотрелся к графу и с ехидством подметил в его внешности детали, говорившие о вкусе англичанина, о недостойном мужчины кокетстве. Особую насмешку вызвали у него желть шелковые носки, которые гармонировали с лимонного цвета галстуком и шелковым платком в нагрудном кармане. Придет же в голову отправиться в длительное ночное путешествие в таком наряде! Ну ладно! Возможно, некоторым женщинам это нравится. Правда, он никогда бы не подумал, что Сильвия Бейли относится к этому сорту женщин.