не было ошибкой. Он продолжал ее любить. Наверное, осознание того, что твоя жизнь не сочетается с чьей-то еще жизнью не уничтожает тех чувств, что возникли между вами.

Но у меня в груди внезапно вспыхнул пусть и маленький, но все же огонек ревности.

– А как ты сделал ей предложение?

– Нам непременно надо говорить об этом? – рассмеялся он, как будто эта тема была более неловкой, чем грустной.

– Да. Я любопытная.

Он шумно выдохнул.

– Сперва я спросил позволения у ее отца. А потом купил ей кольцо, на которое она не так уж прозрачно намекала. Я пригласил ее на ужин во вторую годовщину нашего знакомства и запланировал сделать это торжественное предложение в парке через улицу от ресторана. Там ждали все ее друзья и родные, и я встал на одно колено и сделал предложение. И это была классическая помолвка для «Инстаграма».

– А ты плакал?

– Нет. Я слишком нервничал.

– А она?

Он склонил голову набок, как бы припоминая.

– Не думаю. Ну, может, слезинку-другую? Стемнело, чего я не учел, так что съемка получилась плоховатой. На следующий день она была недовольна тем, что у нее нет красивого видео и что я должен был сделать все это до заката.

– Она забавная.

Леджер улыбнулся.

– Если честно, она бы, наверное, тебе понравилась. Я рассказываю о чем-то, где она выглядит не лучшим образом, но нам вместе бывало весело. Когда мы были вместе, я не так много думал о Скотти. И поэтому с ней многое казалось легче.

Когда он сказал это, я отвернулась.

– А я только напоминаю тебе о нем?

Леджер не ответил. Он не хотел обижать меня и предпочел ничего не говорить, но даже от его молчания мне захотелось убежать. Я начала подыматься, потому что была готова уйти, но он тут же поймал меня за руку и ласково удержал на месте.

– Сядь. Давай побудем тут до захода солнца.

Я села обратно на ступеньку. Солнце окончательно зашло за деревья минут через десять. Все это время мы оба молчали. Просто смотрели, как исчезают лучи, а вершины деревьев вновь обретают свой натуральный цвет безо всякого пламени. Наступили сумерки, и без электрического освещения дом позади нас стал быстро темнеть.

Леджер с каким-то смущенным видом сказал:

– Я чувствую себя виноватым.

Добро пожаловать в мой мир.

– Почему?

– Ну, что я построил этот дом. Мне кажется, Скотти разочаровался бы во мне. Диэм каждый раз так огорчается, когда заходит разговор о том, что я выставляю свой старый дом на продажу.

– Так почему же тогда ты его строишь?

– Долгое время это была моя мечта. Я купил землю и начал продумывать дизайн, когда Диэм была еще совсем крошкой. До того, как я понял, насколько люблю ее. – Он взглянул мне в глаза. – Не пойми меня неверно, я и тогда ее любил, но совсем не так. Она начала ходить и говорить, и ее уникальная личность начала проявляться, и мы стали неразлучны. И со временем это место стало все меньше казаться мне моим будущим домом и все больше… – Он попытался закончить фразу, но не смог.

– Тюрьмой?

Леджер взглянул на меня так, словно я была первой, кто его понял.

– Да. Именно. Мне кажется, будто я заперт тут, и мысль, что я не буду видеть Диэм каждый день, начинает все больше угнетать меня. Это изменит наши с ней отношения. С моим расписанием я буду видеть ее раз в неделю, и то если повезет. Думаю, может, я поэтому строю все это так долго. Я не уверен, что действительно жду не дождусь переезда сюда.

– Ну так продай его.

Он рассмеялся, как будто услышав нелепую идею.

– Я серьезно. Я бы предпочла, чтобы ты жил напротив моей дочери, чем через весь город. Я знаю, что не могу остаться в ее жизни, как мне бы того ни хотелось, но знание, что в ней есть ты, все же как-то утешает.

После этих слов Леджер посмотрел на меня долгим взглядом. Потом поднялся и протянул мне руку.

– Пора на работу.

– Ага. Не надо сердить начальство. – Я схватилась за его ладонь, поднялась и внезапно оказалась слишком близко к нему. Он не отстранился, и не выпустил мою руку, и теперь смотрел на меня с расстояния в несколько сантиметров, так, что я ощутила холодок в районе позвоночника.

Леджер переплел наши пальцы, и, когда ладони соприкоснулись, меня охватил такой прилив чувств, что я даже моргнула. Леджер тоже ощутил это; я поняла это по тому, как его глаза наполнились мукой.

Удивительно, как нечто настолько прекрасное в неправильных обстоятельствах может вызывать такую боль. А наши обстоятельства правильными никак не назовешь. Но я все равно сжала его руку, давая ему понять, что чувствую то же самое, что и он, и меня точно так же разрывает на части.

Леджер опустил голову, прижавшись лбом к моему, мы оба закрыли глаза и просто молча дышали, дожидаясь, когда этот момент пройдет. Каким-то образом я ощутила наш поцелуй, которого не было. Но если мы вернемся к тому, что происходило – или не происходило – между нами прошлым вечером, это раскроет наши раны еще шире, так, что может ничего не остаться.

И он не хуже меня знал, что это плохая идея.

– Что ты собираешься делать, Леджер? Прятать меня у себя в шкафу, пока ей не исполнится восемнадцать?

Он поглядел на наши все еще сцепленные руки и пожал плечами.

– Это такой огромный шкаф.

Секунда прошла в тишине, а потом ее разорвал мой смех.

Он усмехнулся и повел меня сквозь темный дом обратно к машине.

30

Леджер

Я сидел у себя в офисе, оформляя зарплаты, разбираясь с мыслями, перебирая все ошибки, которые совершил в эти несколько недель.

Роман прав, говоря, что если бы я хотел убрать ее, то просто дал бы ей денег. Может, и надо было, потому что чем больше времени я провожу с ней, тем больше ложных надежд ей подаю.

Ландри в ближайшем времени не смирятся с мыслью хоть как-то принять ее. А если она так и останется тут, продолжая работать у меня, мы оба рискуем, что нас засекут.

Не знаю, о чем я вообще думал, нанимая ее. Я надеялся, она сможет тихо сидеть на кухне, но Кенна не из тех девушек, которых легко спрятать. Она выделяется. Она заметная. Кто-нибудь увидит ее. Кто-нибудь узнает.

И тогда мы оба будем пожинать последствия этой лжи.

Я