хочешь одного, а получается, что оно от тебя все дальше и дальше.

Леджер вернулся к грузовику с мороженым. Мой рожок сиял радугой, и, хотя это мелочь, я обратила на нее внимание. Может быть, если я стану замечать все хорошее, не важно, даже самые мелочи, то все это в сумме как-то сумеет сделать все плохое в моей жизни менее болезненным.

– Ты когда-нибудь приводил сюда Диэм? – спросила я.

Он указал ложечкой вдоль улицы.

– Там, через квартал, танцевальная студия. Я отвожу ее туда, а Грейс забирает. Ей трудно отказать, так что я тут постоянный клиент. – Он сунул ложку в рот, открыл бумажник и вытащил визитку. На ней были напечатаны маленькие рожки. – Скоро смогу получить бесплатный, – сказал он, убирая ее обратно.

Я рассмеялась.

– Впечатляет. – Я пожалела, что не пошла с ним заказывать мороженое хотя бы для того, чтобы увидеть, как он дает им свою карточку, чтобы получить новый штампик.

– Банан и лимонад, – откусив, посмотрел он на меня. – Это ее любимое сочетание.

Я улыбнулась.

– А желтый – любимый цвет?

Он кивнул.

Я сунула ложечку в желтую часть своего мороженого. Я всегда так ценю эти крошечные обрывки информации о ней. Каждый из них – небольшая часть целого, и, может, если Леджер даст их мне достаточно много, мне будет не так больно, когда я уеду.

Я попыталась придумать тему для разговора, которая не касалась бы Диэм.

– А какой дом ты строишь?

Леджер вынул телефон, посмотрел, сколько времени, и сдал грузовик назад.

– Я отвезу тебя туда и покажу. Рейзи с Романом немного побудут без нас.

Я откусила еще немного и ничего не сказала, но, думаю, он не понял, что означала для меня эта его готовность показать мне свой новый дом.

Пусть Ландри и оформили запрет на приближение, но хотя бы Леджер мне доверял.

И я могла держаться за это и держалась изо всех сил.

Когда мы отъехали от города километров на тридцать, мы свернули в поселок, где на больших деревянных воротах было написано Чешир Ридж, и начали взбираться вверх по серпантину дороги. Дорогу скрывали деревья, которые словно обнимали ее. По сторонам там и тут через каждый километр стояли почтовые ящики.

Отсюда не было заметно никаких домов. Единственным признаком жилья оставались эти самые ящики, потому что густые деревья закрывали все вокруг. Все выглядело очень мирно и уединенно. Я понимала, почему Леджер выбрал это место.

Мы подъехали к участку, где деревья росли так плотно, что с дороги было не рассмотреть даже поворота к дому. В земле торчал столб, на котором, как я поняла, когда-нибудь появится почтовый ящик. И еще колонны, выглядевшие так, словно когда-нибудь станут основой для ворот.

– У тебя тут нет соседей поблизости?

Он покачал головой.

– Нет, по крайней мере на километр в каждую сторону. Это десятиакровый участок.

Мы въехали во двор, и постепенно из-за деревьев начал появляться дом. Совсем не такой, как я ожидала. Это не был привычный средний дом с островерхой крышей. Он простирался по сторонам, с плоской крышей, необычный, из какого-то странного материала, который я не могла распознать.

Я никогда бы не подумала, что Леджер захочет что-то настолько современное и необычное. Не знаю почему, но я представляла себе бревенчатую хижину или что-то такое, традиционное. Может быть, оттого, что он упоминал, что они с Романом строят сами, я ожидала увидеть нечто менее… сложное.

Мы вышли из машины, и я попыталась представить тут Диэм, которая бегает по двору, играет в патио, жарит зефирки на задней террасе.

Леджер стал показывать мне все вокруг, но я не могла представить себе этот образ жизни даже для своей дочери. Одни кухонные стойки в открытой кухне, выходящей на заднюю террасу, возможно, стоили больше, чем все, что у меня было в жизни, вместе взятое.

В доме оказалось три спальни, но меня впечатлила основная, со встроенной гардеробной, по размеру ничуть не меньше самой комнаты.

Я восхищалась домом и слушала, как он восторженно рассказывает, как и что они с Романом сделали тут своими руками, и все это выглядело просто потрясающе, но отчего-то вызывало тоску.

В этом доме будет проводить время моя дочь, что означает – я сама, скорее всего, никогда в него не вернусь. И как бы я ни любовалась Леджером, показывающим мне свое жилье, мне одновременно не хотелось видеть этот дом.

И еще, если честно, я грустила из-за того, что он не станет жить через улицу от Диэм. Он все больше нравился мне как человек, и меня утешала мысль, что он постоянно присутствует в ее жизни. Но, когда он переедет сюда, его больше не будет рядом с моей дочкой, и я боялась, что это ее огорчит.

Задняя дверь, ведущая в огромное патио, выходящее на расстилающиеся впереди холмы, складывалась гармошкой. Леджер сдвинул ее в сторону, и я вышла на террасу. Солнце почти садилось, открывая, наверное, самый красивый вид на закат в этом городе. Лучи солнца падали на верхушки деревьев под нами, и казалось, они полыхают ярким пламенем.

В патио еще не было мебели, так что я устроилась на ступеньках, а Леджер присел рядом. Я особо ничего не сказала, но ему комплименты и не требовались. Он знал, как прекрасно это место. Я даже представить себе не могла, во сколько все это ему обошлось.

– Так ты богатый? – вырвалось у меня. Я тут же потерла лицо ладонями и быстро добавила. – Прости. Это было невежливо.

Он рассмеялся и уперся локтями в колени.

– Ничего. Дом обошелся дешевле, чем он выглядит. Мы с Романом сделали большую часть работ своими руками за последние пару лет, но я удачно вложил деньги, полученные за футбольный контракт. Они почти все ушли, но я сделал на них свой бизнес, а теперь вот и дом. Так что не могу пожаловаться.

Я порадовалась за него. Хоть у кого-то в жизни все удается.

С другой стороны, у каждого свои неудачи. Интересно, какие были у Леджера.

– Погоди, – сказала я, вспомнив по крайней мере то одно, что у него не вышло. – Разве ты не должен был жениться в эти выходные?

Леджер кивнул.

– Строго говоря, два часа назад.

– Тебе из-за этого грустно?

– Ну конечно, – сказал он. – Я не жалею о своем решении, но мне жаль, что у нас не вышло. Я ее люблю.

Он так и сказал – люблю – в настоящем времени. Я подождала, что он исправит ошибку, но он не сделал этого, и тогда я поняла, что это