К ним подошли люди с носилками.

Кабинет декана Гарри нашел не без труда. Медицинский Центр занимал теперь территорию в сотни кварталов, и его рост не прекращался, подстегиваемый странным внутренним импульсом. Никто не предполагал, что он настолько разрастется, но когда увеличившийся спрос на медицинские услуги и исследования вызвал нехватку места, то тут, то там стало возникать новое крыло, а то и целое здание. Центр раскидывал свои щупальца повсюду.

Гарри шел по незнакомым коридорам, следя за яркими указателями и пытаясь запомнить дорогу, но без особого успеха. Он вставил карточку в замок на бронированной двери. Дверь проглотила ее и открылась, чтобы, как только Гарри войдет, захлопнуться снова. Он оказался в аскетично обставленной приемной. На металлической скамье, привинченной к полу рядом со стеной, сидели мальчишка и старик из «Скорой». Мальчишка с любопытством поднял глаза на Гарри и тут же снова опустил их на свои сложенные на коленях руки. Старик расслабленно прислонился к стене.

Чуть дальше на скамье сидела девушка. Она походила на ту, что стояла в дверях «Скорой», но оказалась меньше, чем запомнил Гарри, и моложе. По ее лицу разлилась бледность. И только в голубых глазах при взгляде на него вспыхнул и тут же погас непонятный интерес. Его взгляд задержался на ее фигуре, по-мальчишески неразвитой, скрытой под простым коричневым платьем с поясом на талии. Гарри решил, что девчонке лет двенадцать-тринадцать.

Автоматическому секретарю пришлось повторить вопрос дважды:

– Имя?

– Доктор Гарри Эллиот, – ответил он.

– Подойдите для подтверждения личности.

Он подошел к стене рядом с дальней дверью и положил правую руку на встроенную в нее панель. Луч света просканировал сетчатку глаза, сличая биометрические данные.

– Поместите все металлические предметы в приемник, – произнес автомат.

Гарри замялся, но затем достал стетоскоп из кармана форменной куртки, снял часы, вынул из кармана брюк монеты, перочинный ножик и безыгольный инжектор.

Раздался щелчок.

– Носовые фильтры, – потребовал автомат.

Гарри и их положил в коробку приемника. Девчонка внимательно наблюдала за ним, но когда он повернулся к ней, отвела взгляд. Дверь открылась. Он вошел. Дверь захлопнулась прямо за его спиной.

У декана Мока был шикарный кабинет, тридцати футов в длину и двадцати – в ширину, оформленный в духе Викторианской эпохи. Вся мебель, похоже, была антикварной, по крайней мере конторка бархатного дуба и инструментальный шкаф красного дерева – точно.

Вся эта роскошь впечатляла. Хотя сам Гарри предпочитал стиль модерн двадцатого века. Сочетание хрома со стеклом и четкие линии казались ему более приятными для глаз: к тому же появление этого стиля совпало с расцветом медицины – именно тогда человечество осознало, что хорошее здоровье не зависит от удачи и его можно купить, если человек готов заплатить требуемую сумму.

Гарри и раньше встречал декана Мока, но разговаривать с ним не доводилось. Его родители не представляли, как такое возможно. Им казалось, что он – ровня любому в Медицинском Центре, ведь он – доктор. Гарри постоянно повторял им, что Центр огромен и в нем работает масса людей: от семидесяти пяти до ста тысяч – только статистики знали точную цифру. Но объяснения не помогали; они по-прежнему не могли этого представить. И Гарри перестал объяснять.

Декан понятия не имел, кто такой Гарри. Он сидел за конторкой, одетый в белую форменную куртку, и, казалось, был полностью поглощен изучением личного дела Гарри, выведенного на матовый экран планшета. Это выглядело довольно убедительно, но трудно провести человека, потратившего десять лет на учебу только в этом Центре.

Черные волосы декана уже начали редеть. На данный момент ему было около восьмидесяти, но он не выглядел на свои годы. Хорошие гены и первоклассное медицинское обслуживание сыграли свою роль. Пожалуй, прикинул Гарри, он продержится еще лет двадцать без инъекций. К тому времени с его должностью и ресурсами он, безусловно, добьется предоставления отсрочки.

Однажды, когда в генераторной взорвалась бомба, некоторые доктора, благодаря отсутствию электричества не боявшиеся прослушки, шептались, что моложавость декана объясняется не только хорошей наследственностью, но они ошибались. Гарри просмотрел список получающих инъекции, и фамилии Мока в нем не оказалось.

Внезапно Мок поднял глаза и увидел, что Гарри разглядывает его. Гарри тут же отвел взгляд, но успел заметить в глазах Мока отблеск – чего? Страха? Отчаяния?

Непонятно.

Нападение было безрассудным поступком – еще бы, у самых стен Центра, – но в этом не было ничего нового. Далеко не первая диверсия, и наверняка не последняя. Если появляется какая-то ценность, всегда найдется и тот, кто попытается незаконно присвоить ее. А сегодня такой ценностью стала, разумеется, медицина.

Мок внезапно спросил:

– Так ты, выходит, видел нападавшего? И смог бы опознать его, если бы увидел снова или если бы тебе показали его изображение?

– Да, сэр, – ответил Гарри.

Зачем Мок устроил из этого целый спектакль? Старший ординатор и глава корпоративной полиции уже вытряхнули из Гарри все, что только можно.

– Ты знаешь губернатора Уивера? – спросил Мок.

– Бессмертного?

Мок с таким же успехом мог бы спросить, знает ли Гарри Господа Бога.

– Нет, нет, – нетерпеливо прервал его Мок. – Тебе известно, где он живет?

– В губернаторском особняке. В сорока милях отсюда, если держаться западного направления.

– Да, да, – подтвердил Мок. – Ты доставишь сообщение ему, сообщение. Груз похищен. Похищен.

У Мока, видимо, на нервной почве появилась довольно раздражающая привычка повторять слова. Гарри пришлось как следует сосредоточиться, чтобы не потерять нить беседы.

– Новый груз подготовят не ранее чем через неделю, целую неделю. Не представляю, как мы сможем доставить его губернатору. Просто не представляю.

Последние слова декан пробормотал себе под нос.

Гарри попытался понять, о чем речь. Доставить сообщение губернатору?

– А почему бы вам просто не позвонить ему? – не задумываясь, спросил он.

Этот вопрос заставил Мока вынырнуть из глубин самокопания.

– Кабели связи перерезаны. Перерезаны. Восстанавливать их бессмысленно. Ремонтников расстреливают. А восстановленные кабели перерезают следующей же ночью. Радио и телесигналы глушат. Собирайся. Ты должен пройти юго-западные ворота до комендантского часа.

– Но с пропуском я могу пройти в любое время, – непонимающе возразил Гарри. Мок что, с ума сошел?

– Я разве тебе не сказал? Не сказал? – Мок потер ладонью лоб, словно пытаясь вернуть ясность мысли. – Ты идешь один, пешком, под видом обычного горожанина. Сопровождение просто растерзают на кусочки. На кусочки. Мы пытались. Мы уже три недели не можем пробиться к губернатору. Три недели. Он, должно быть, вне себя от нетерпения. Никогда не испытывай терпение губернатора. Это небезопасно.