Он сперва посмотрел на голубой дневной пропуск, а затем на Гарри.

– В Топику? Пешком?

Он расхохотался так, что затрясся его огромный живот. Но смех тут же перешел в кашель.

– Если не попадетесь ловцам, то уж охотники за головами своего не упустят. За голову сейчас дают двадцать баксов. Конечно, только за головы бандитов – но ведь головы не разговаривают. Особенно если отделены от тела. Дураку ясно, что вы собираетесь делать – хотите вступить в одну из волчьих стай.

Он сплюнул на асфальт, прямо под ноги Гарри.

Тот с отвращением дернул ногой. Глаза охранника вспыхнули.

– Вы пропустите нас? – спросил Гарри.

– Пропустить вас? – Мужчина не торопясь взглянул на наручные часы. – Не могу. Комендантский час. Видите?

Гарри непроизвольно наклонился взглянуть.

– Но ведь мы подошли до комендантского часа… – начал было он.

Удар кулака, пришедшийся куда-то над левым ухом, заставил Гарри пошатнуться.

– Тащитесь назад и не высовывайтесь, чертовы горожане, – заорал охранник.

Гарри попытался нашарить в кармане свой инжектор, но там его не оказалось. Слова, которые отправили бы охранника с его поста прямиком в забвение, так и рвались с губ, но Гарри не посмел их произнести. Он больше не был доктором Эллиотом, по крайней мере до тех пор, пока не доберется до особняка губернатора. Теперь он просто Гарри Эллиот, горожанин, легкая цель для любого кулака, а для него самого кулак – далеко не самое худшее.

– Хотя, – с явным намеком начал охранник, – если бы вы оставили девчонку в залог…

Он закашлялся.

Марна попятилась назад и случайно задела Гарри. Они впервые коснулись друг друга – не считая намного более близкой связи, объединившей их в боли и облегчении – и что-то произошло с Гарри. Тело машинально отреагировало на прикосновение, отпрянув, словно от огня. Марна напряглась, почувствовав это.

Гарри с беспокойством заметил, что Пирс ковыляет к охраннику, ориентируясь на его голос. Лекарь протянул руку, ощупывая воздух перед собой. Наткнувшись на китель охранника, он нашел его руку и опустился по ней к ладони. Гарри замер, сжав кулаки, ожидая, что охранник ударит старика. Но в том, похоже, проснулось инстинктивное уважение к возрасту, поэтому он только с любопытством наблюдал за Пирсом.

– Слабые легкие, – прошептал Пирс. – Следите за ними. Пневмония может убить вас до того, как антибиотики с ней справятся. А в левой нижней доле, похоже, рак…

– Эй, отстань! – Охранник вырвал руку, но в голосе отчетливо послышался страх.

– Сделайте рентген, – шепнул Пирс. – В ближайшее же время, не ждите.

– Со… со мной все в порядке, – сказал мужчина, заикаясь. – Т-ты просто пытаешься меня напугать.

Он снова закашлялся.

– Не напрягайтесь. Присядьте. Отдохните.

– Почему, я-я же…

Приступ кашля усилился. Мужчина махнул головой в сторону ворот.

– Идите, – задыхаясь проговорил он. – Убирайтесь и сдохните там.

Мальчишка взял старика за руку и вывел через открытые ворота. Гарри схватил Марну за предплечье – опять незапланированный контакт! – и наполовину направил, наполовину подтолкнул ее к воротам, продолжая настороженно поглядывать на охранника. Но тот, казалось, полностью ушел в себя, пытаясь разглядеть что-то жизненно важное.

Как только они прошли ворота, створки захлопнулись за их спинами и Гарри отпустил руку Марны, как будто держать ее было неприятно. Пройдя пятьдесят ярдов по правой полосе заброшенного шестиполосного шоссе, Гарри сказал:

– Думаю, мне следует вас поблагодарить.

Пирс прошептал:

– Это было бы весьма вежливо.

Гарри потер то место, куда пришелся удар охранника. Лицо с той стороны опухло. Он с сожалением вспомнил об отсутствии аптечки.

– Как я могу быть вежливым с шарлатаном?

– Вежливость ничего не стоит.

– И все-таки… соврать человеку о его состоянии. Сказать… рак…

Гарри с явным трудом произнес это слово. Оно было отвратительным – как и единственная болезнь, не считая смерти, от которой медицина так и не нашла окончательного лекарства.

– Разве я соврал?

Гарри внимательно посмотрел на старика и пожал плечами. Затем перевел взгляд на Марну.

– Сейчас мы все в одной лодке. Можем попытаться облегчить себе жизнь. Если поладим, может быть, выжить удастся всем.

– Поладим? – переспросила Марна.

Гарри впервые услышал, как она разговаривает: у нее был низкий голос, весьма мелодичный, даже с такими гневными нотками.

– С этим?

Она подняла руку. Серебристый браслет блеснул в последних лучах заходящего солнца.

Гарри резко ответил, поднимая свое запястье:

– Думаешь, мне лучше?

Пирс прошептал:

– Доктор Эллиот, мы, Кристофер и я, будем сотрудничать, я – потому что слишком стар, чтобы затевать авантюры, а Кристофер – потому что молод, а для молодежи дисциплина очень важна.

Кристофер ухмыльнулся.

– Деда был врачом, пока не выучился быть целителем.

– Гордость притупляет чувства и искажает оценку, – мягко проговорил Пирс.

Гарри удержался от комментариев. Сейчас было неподходящее время для спора о медицине и шарлатанстве.

Дорога была пустынна. Асфальт, когда-то идеально ровный, теперь пестрел трещинами и ямами, сквозь которые проросла трава, высокая и густая. На обочинах она больше походила на молодые деревца. Тут и там коричневые лица подсолнухов в обрамлении желтых лепестков мирно покачивались, словно кивая прохожим.

В отдалении виднелись руины того, что когда-то называли пригородом. Тогда от города их отделяла только линия на карте; никаких заборов не было. После возведения заборов дома с этой стороны стали разрушаться.

Теперешний пригород располагался намного дальше. Сначала оттуда в город можно было добраться по скоростному шоссе, затем настало время вертолетов. И, наконец, сам город остался в прошлом. Он настолько переполнился канцерогенами и вирусами, что пригород разорвал с ним всякие связи. Продовольственные грузы и сырье доставлялись в город, готовая продукция вывозилась из города, но никто больше сюда не приезжал – за исключением посещений медицинских центров. Они по-прежнему находились в городах, потому что их сырье добывалось здесь: кровь, органы, бактерии, подопытные для экспериментов…

Гарри шагал рядом с Марной, опередив Кристофера и Пирса, но девушка даже не смотрела в его сторону. Она шла, вперив взгляд в одну точку, словно была совершенно одна. Наконец Гарри не выдержал:

– Послушай, это же не моя вина. Я об этом не просил. Разве мы не можем стать друзьями?