– Ладно, думаю, ты со временем будешь сожалеть о своем поступке, – сухо сказал он. – И от тебя не убудет, если утром ты пойдешь и извинишься перед матерью. Сейчас она, наконец, уснула после того, как ей дали снотворное.

– Да, конечно.

– Я займусь твоими делами утром. Иди спать.

Грэйс вышла в холл и попыталась стряхнуть со своей одежды пропитавший ее запах табачного дыма. Она понюхала свой рукав, но аромат лимонного мыла, оставленный джемпером Мори, больше не ощущался. Грэйс вздохнула и пропустила волосы сквозь пальцы; ей казалось, что вокруг никого нет, но внезапно она заметила шарахнувшийся от нее в сторону силуэт. Это была Элис, ожидавшая ее у подножия лестницы. Она все еще всхлипывала. Присев, Грэйс попыталась приободрить ее:

– Выше нос! Все хорошо.

Элис шмыгнула носом.

– Правда?

Обойдя лестницу, Грэйс села рядом с ней на скрипнувшую ступеньку.

– Элис, совершенно неважно, как ты ответишь на мой вопрос, мне надо, чтобы ты сказала правду. Кто-нибудь недавно спрашивал тебя обо мне? Что я собираюсь надеть, что я делаю? Про трюк с картами, о котором я тебе рассказывала? Я не рассержусь, если ты об этом рассказала.

Элис смотрела на нее озадаченно.

– Спрашивали? Нет, я в жизни не буду никому рассказывать такие вещи.

– Совсем ничего?

– Ничего. Я ни с кем о вас не говорю, мисс, я ваша горничная, а не какая-нибудь сплетница, – она судорожно сглотнула. – Мисс, это правда, что вы провели где-то всю ночь с двумя мужчинами?

– Да. Я играла в карты.

– Но если кто-нибудь узнает…

– Да, да, я падшая женщина, пария, и так далее, и тому подобное. Я иду наверх, мне надо сделать кое-какую работу.

– Работу? Среди ночи?..

– Чашка чаю будет очень кстати, спасибо.

Грэйс отложила мелок в сторону. Между нею и грифельной доской все еще висела пыль, от которой было сухо во рту. Еще раньше пыль осела в складках ее рукавов, от чего хлопок стал похож на переливчатый шелк. Отступив назад и впервые окинув взглядом всю доску, Грэйс увидела, как густо покрыта она записями, но еще и то, что эти записи лишены смысла. Вне зависимости от заданной скорости эфира эта часть уравнения никак не соответствовала другой его части, а именно допущению, что Мори говорил правду. Если бы ясновидящий был в состоянии ощущать движение эфира, если бы смысл события мог каким-то образом передаваться через него подобно очертаниям, образующимся в завесе меловой пыли от ее дыхания, он все равно не смог бы переместиться на значительное расстояние, развеянный образующимся от движения Земли попутным аэроветром. То есть информация о событии могла бы передаваться только на очень короткие расстояния. Если бы Мори был тем, за кого себя выдает, то он был бы способен предсказывать будущее, но только то, что случится буквально через несколько мгновений после предсказания.

– Он мошенник, – сказала она, глядя на мелок. – Таниэль живет в одном доме с изготовителем бомб, искусным в карточных фокусах. Прелестно.

В комнату вошла Элис с новой чашкой чая, забрав не замеченный Грэй остывший чай, и от ее движения пыль в воздухе слегка рассеялась, а затем образовала завихрение. Грэйс внимательно следила за уплывающими в сторону белыми частицами.

– Что происходит, мисс? – спросила Элис.

– Молчи, – ответила Грэйс, неотрывно глядя на пыль. – Молчи, молчи!

Элис, не слишком обидевшись, с интересом вытянула шею.

– Мел все еще находится в движении оттого, что ты открыла дверь.

– Мел?

Грэйс растерла на доске еще немного мела и, пока порошок падал вниз, осыпаясь с доски, стала чертить по нему в воздухе пальцем, разглядывая отклонившиеся от первоначальной траектории частицы.

– Должна сказать, они сохраняют заданную форму.

– Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовалась Элис. Ей явно не нравилось, что Грэйс, находясь дома, пишет уравнения и рассуждает о них. Она, по-видимому, хотела таким образом выразить свое мнение о том, что, хотя цифры и являются неотъемлемой частью повседневной жизни, они, как и разглядывание французских открыток, – неподходящее занятие для леди.

– Нет, я дура. Мы все дураки. Я не понимаю, каким образом в физике могут делаться хоть какие-то открытия, когда мы продолжаем совершать одни и те же ошибки. Движение относительно. Можно стоять на одном месте, не ощущая при этом, что вращаешься вместе с Землей со скоростью сто пятьдесят тысяч миль в час, проносясь одновременно с этим вокруг Солнца, которое, в свою очередь, движется… и меловая пыль, несмотря на это, остается почти неподвижной.

– Какое отношение мел имеет к…

– Элис, – сказала Грэйс, все еще глядя на доску, – я раньше уже спрашивала, разговаривал ли с тобой кто-нибудь обо мне, и сказала, что это не важно. Я солгала: это чрезвычайно важно. От твоего ответа сейчас зависит, будешь ли ты по-прежнему здесь работать. Ты сказала мне правду?

– Моя работа здесь не зависит от ответа, меня наняли, когда вам было четыре года.

Грэйс повернулась к ней.

– Боюсь, верность ценна лишь при условии постоянства. Прошлые заслуги не оправдывают предательства в настоящем.

Элис пошатнулась. Она все еще держала в руках чашку с чаем, на поверхности которого уже образовалась тонкая белая пленка от витающей в воздухе меловой пыли.

– Нет, мисс, но я говорю правду, клянусь…

– Ты можешь рассказать, где была, когда тебя не было при мне?

– Я ела на кухне! – Глаза Элис вновь наполнились слезами.

– Значит, если я поинтересуюсь у миссис Слоам, она мне расскажет, что для тебя приготовила?

– Да, я ела яичницу с ветчиной!

– Весьма необычно для тебя, ты никогда не любила ветчину.

– У нее закончилась говядина, поэтому мы… Я ни с кем не разговаривала!

– Ты никого не видела возле дома? Азиата?

– Я не разговариваю с китайцами, они грязные! – Она снова стала всхлипывать. – Вы не можете меня уволить. Я скажу леди Кэрроу, она всегда…

– Элис, ну конечно, я тебя не выгоню. Мне просто хотелось услышать от тебя честный ответ.

Элис молча смотрела на нее, в ее взгляде была смесь облегчения и обиды.

Грэйс повернулась боком к доске.

– Есть два возможных сценария. По одному из них выходит, что мой друг живет рядом с человеком, который делает бомбы, при этом очень убедительно притворяясь ясновидящим…

– Делает бомбы!

– …да так, что, возможно, тратит на это сотни фунтов. Или же… получается, что он является живым доказательством существования статического эфира. Так что, как видишь, мне очень важно знать, говоришь ли ты правду, – Грэйс терла лицо, чувствуя сухость кожи после проведенного возле камина вечера и ночи в облаке меловой пыли. – Он немедленно нашел лишнюю карту, которую я спрятала в колоде и о которой ничего ему не говорила. Если ты ему об этом не сказала, то ему больше не от кого было об этом услышать.