Картошка-фри, сырные медальоны, куриные ломтики, — в каждом названии слышался приговор… и непередаваемое, почти сексуальное искушение.

— И все-таки, неужели рядом нет чего-то лучше? — спросила Лиза, мысленно уже прикидывая: допустим, блинчики. Если курятина вареная… тесто на воде… сметана не очень жирная…

— Лучше — ничего нет, — отрезала Катька, бывшая Анжелика. — И вообще, не все здесь телезвезды, и не всем пофигу, сколько башлять за кофе.

— «Лучше» не значит «дороже», — сказала Лиза. Так, блинчики ладно. Дальше, котлета в панировке. Нет, это ужасно. Пельмени домашние. И того хуже. — Можно ведь суши какие-нибудь.

— Суши?! — Катька словно выругалась. — Ты издеваешься, что ли?

Знаешь, сколько платят на государственном?

— И сколько?

— Короче. Прекрати меня смущать, у тебя это отлично получается.

Ты что берешь? Тяжело вздохнув, Лиза глянула по сторонам, но деваться было некуда. Они уже стояли у кассы, и девушка в зеленом фартуке с виноватой улыбкой ждала заказ.

— Так, я буду, — сказала Катька, не дождавшись ответа. — Картошку-фри, кальмаров-фри, бутерброд с ветчиной и сыром… и блинчик вот этот. И кофе. Ну, определилась? Тебе что?

— Домашние пельмени, — сказала Лиза, глядя в сторону. — И суп с фрикадельками. И салат. «В принципе, если суп и салат, получится не так вредно», — подумала она. В процентном отношении.

— Пить что-то будете? — спросила девушка. — Скажите, а это вы ведете ту передачу, да? Я смотрела много раз. Так классно, особенно когда было с болотом — это по-настоящему? Лиза дернула плечом и неопределенно кивнула. Она вообще не помнила, что там было с болотом.

— Ой, а как у вас это получилось?

— И чай, пожалуйста, — Лиза откашлялась. — Без сахара.

— Десять минут, — сказала девушка и крикнула через плечо. — Картошка, кальмары, ветчина-сыр, блинчик, пельмени, суп с фрикадельками! Чай, кофе сразу?

— Да, несите, — распорядилась Катька. Она прошагала к столикам и с диким скрежетом отодвинула табурет. — Ну что, рассказывай, как оно.

— Ой, — сказала Лиза, когда они уселись. — Даже не знаю, с чего начать.

— Я так поняла по телефону, вами теперь командует мамочка-балерина.

— В общем, да. Она и остальные… Вообще, по сути, мало что изменилось. Лиза так же ходила на эфиры, так же уставала и дома падала без сил, едва успев раздеться.

Но прежде в этом был ее выбор, и когда студийное напряжение оставалось позади, а дома набиралась ванна, и на чистенькой свежей кухне ждал чай… В такие минуты Лизе казалось, что ей больше нечего желать, и всё на своих местах, и пускай дела пойдут как угодно — у Лизы было счастье, полное и безраздельное. Теперь же всё стало по-другому. Из автора она превратилась в исполнителя. Теперь от Лизы вечно что-то требовалось, за нее всё решали другие, какие-то странные, неугомонные люди, которых она едва знала в лицо. Они хотели, чтобы Элиза пела. Хотели, чтобы она выпустила книгу. У них был договор со студией на июнь. С писателем договорятся ближе к осени. Свое будущее заменилось для нее чужим. Лиза начала переживать из-за болезней. Любая ее простуда могла нарушить чьи-то планы. Любой ушиб или перелом мог всё перечеркнуть.

Даже головная боль в неподходящее время способна была сдуть весь карточный домик, которым стала ее судьба; и что делать потом — Лиза понятия не имела. Она стала бояться курения — в паре с такими нагрузками запросто может вызвать рак. Она пошла в дорогой бассейн и начала бегать кроссы. Ей страшно было даже поесть лишний раз.

— Я тебя понимаю, — сказала Катька. В этот момент Лиза отправила в рот последний домашний пельмень, и ей стало неловко. В остальных ее тарелках уже было пусто. «А, чёрт с ним», — решила она. Приятно же. Когда-нибудь можно себе позволить, тем более, после тренировки.

— В общем… а твои как дела? — спросила Лиза, чтоб увести разговор подальше от еды.

— Да что мои, — Катька махнула рукой с яркими ногтями. — Всё как обычно, по большому счету. Делаем выпуск, наверху кому-то что-то не нравится, нас трахают, и все довольны. Ты лучше скажи, как там, это самое. Продюсер твой, как его?

— Максим, — ответила Лиза. Она не стала говорить «я с ним, кстати, не встречаюсь», и всё такое. Катька не подразумевала этого прямо, а Лизе и так надоело поправлять всех и каждого. — Он купил машину. В кредит, шестисотый «мерс».

— Шести… — Катька шумно поперхнулась кофе. — Он чё у тебя, бандюган? Зачем?

— Его спроси, — Лиза и сама не знала. Дима тоже не понял. Когда Макс вытащил их на улицу показать «мерседес», Дима трижды обошел его, глянул под колеса и сказал:

— Ты же сам смеялся, что твой папа купил себе такую.

— Во-первых, — ответил Максим, размашисто хлопнув ладонью по черному капоту. — Я не смеялся. И никогда не говорил, что смеялся. Во-вторых, это надежно, это стиль, это качество. Это лучшее, что сейчас есть на рынке. Катька закурила, позвала официантку, заказала пепельницу и взяла меню.

— Теперь он без денег, — сказала Лиза. — И не дай бог шоу накроется. С этим кредитом на восемь лет. На восемь лет. Что тогда делать — я просто не знаю.

— Короче, еще я буду мороженое, — отозвалась Катька, глядя в тонкое меню. — И, наверно, снова по кофе. Ты?

— Н-не знаю, — сказала Лиза. — Там был какой-то фруктовый десерт… честно, я очень боюсь поправиться.

— Амфетамин пробовала? Некоторым вроде помогает.

— Ну, знаешь. Некоторые и глистов себе специально заводят. Я пока что в своем уме.

— В общем, кофе, чай, мороженое, фруктовый десерт, — перечислила Катька официантке, и та ушла за подносом. «Черт с ним», — повторяла себе Лиза. Просто свежие фрукты. И немного сливок. После тренировок ее всегда мучил дикий голод.

— Иди в журналистику, — посоветовала Катька. — Те же яйца, те же эфиры, зато мозги парят так, что не поправишься. И жрать можно что угодно.

— Мне просто нужен отпуск, — Лиза покачала головой. — Чтоб отстали хоть на время, а там с новыми силами… Прибыл десерт и, к сожалению, это были не свежие фрукты, а печеные ломтики, доверху залитые приторным сиропом. Лиза отхлебнула чай и скривилась — на этот раз официантка забыла и добавила в него сахар. Из кухни потянуло горелым жиром, и в кафе стало душно.

Беззаботная Катька терзала свое мороженое, а Лиза ерзала на табурете, мечтая сбегать в туалет и сунуть два пальца в горло. Ее распирало от тяжелых углеводов и чувства вины. «Поздравляю», — думала она. Скоро. Уже скоро у тебя будет не только известность и личный водитель, но и прекрасная, новенькая звездная булимия.

26 апреля 2005 года

Девочка из персонала, худая и длинная, как цапля, носила вязаный свитер, под которым угадывалась такая грудь, что Максима продирала дрожь, когда он представлял, как накроет ее ладонями, в идеале — стоя позади. Отбеленные волосы девочки рушились на ее плечи шелковой лавиной, а каблуки туфель были вдвое выше тех, что Максу доводилось видеть на Лизе. Хоть это и не имело значения.