– Вот понять не могу, что ты мне лепишь, начальник! – крикнул, не выдержав, Француз.

– Сивуху, которого ты мне наколол, на перья подняли.

– Чего? – уставился на оперативника Француз.

– Как пишут в протоколе – множественные колото-резаные раны.

– Моя позиция – сторона. Тут уж я не при делах.

– Да? Только ты забыл упомянуть, что к тебе по его поводу приходили. До нас. И ты наводку дал. – Павлюченков внимательно смотрел на Француза. Он знал старого карманника как облупленного. И готов был поклясться, что попал в точку. И что все их предположения оказались верными.

– Да о чем ты говоришь? – отмахнулся Француз. – Кто приходил?

– Упорствуешь, – кивнул Павлюченков.

– Но, Олегыч! Я же как на духу.

– Хочешь соучастие в убийстве? – усмехнулся Павлюченков.

– Да ты чего!

– Давай выкладывай все, Француз. Без купюр и редактуры. Все как было.

Подумав, старый карманник вздохнул:

– Были какие-то. То ли грузины, то ли азербайджанцы – я в сортах кавказских вин и народов не специалист. И вопросы точь-в-точь как у вас – кто паспорта скупал. Я им все узнал.

– Поэтому и нам сразу сказал – тебе уже все было известно, – заключил Павлюченков.

– Ну как-то так.

– Почему их визит от нас скрыл?

– Так ты и не спрашивал.

– Дурака из себя не строй. А то ведь и спросить по-настоящему можно.

– Виноват.

– Еще как, – согласился Павлюченков. – Только одна неувязочка. Приходят к тебе два кавказца. И ты для них в лепешку расшибаешься. Это почему?

Француз помолчал на этот раз дольше. А вздохнул глубже:

– Они с Шалым были. От Варнака.

– Варнак? Это который с Гаврилова Яма?

– Он самый. Бродяга серьезный. Правильный. Я отказать не мог.

– Вернемся к кавказцам, – продолжил Павлюченков. – Они как-то представились? Как-то называли друг друга?

– Не представились. Не называли.

– Описать можешь?

– Одному лет сорок, здоровый, как медведь. Другой тоже здоровый, но еще жира не набрал, молодой и очень смазливый.

Оперативники выжали по максимуму из Француза описание неизвестных.

– И все? – спросил Павлюченков напоследок.

– Они Шалого назвали «джан». Это что значит?

– Это значит, что к тебе приходили дети армянских гор. Можно сказать, с самого Арарата… Ладно, пойдем мы, пожалуй. Приятно было побеседовать со старым товарищем. – Павлюченков поднялся с табуретки.

– Э, только смотри, чтобы мне со стороны Варнака предъявы не было, – забеспокоился Француз. – Мне тогда хана!

– Не будет, – заверил Павлюченков.

Оперативники вышли из павильончика. В квартале отсюда их ждал зеленый «Москвич» Запорожского УВД.

– Что думаешь? – спросил Павлюченков, закуривая.

– Что-то в моей скудной памяти никак не присутствуют армяне среди потерпевших, – ответил Маслов.

– Джан – чисто армянская присказка. Никакой туркмен так не скажет… Скорее всего Савоськин прокинул армян.

– И горячие дети гор решили не тревожить милицию и самим найти обидчиков?

– Очень может быть… Варнак тут с какого бока? Это уважаемый вор старой формации. Чтобы он подпрягся за кого-то – тут веские основания нужны.

– Мало ли, – махнул рукой Маслов. – Узнаем…

Вернувшись в Запорожье, оперативники доложились Верзилину. И все вместе отправились в кабинет начальника областного розыска.

На этом внеплановом совещании Маслов кратко изложил общие достижения.

– Значит, убийство Сивухи затеплилось, – обрадовался Туранов. – Я уж, грешным делом, подумал, что так в висяках и останется.

– Ну а по нашему делу что это дает? – недовольно произнес Верзилин.

– Кроме общего понимания ситуации – ничего, – вынужден был признать Маслов. – Но, может, что-то и даст. Надо для начала установить этих армян. Среди потерпевших таковых не было. Но где-то они могли засветиться.

– И про убийство не забывайте, – подал голос начальник угрозыска. – Это посерьезнее ваших мошенничеств будет.

– Это спорный тезис, – сухо произнес Верзилин. – Насколько я понимаю, убийство явилось следствием именно мошенничества. Так что этот гнойник надо вскрывать весь.

– Согласен, – не стал спорить Туранов.

– У меня просьба – пока картина не прояснится, по этим Варнакам и Шалым активных мероприятий не проводить, – обратился Маслов к начальнику розыска. – А то насторожим их.

– Ладно, – нехотя кивнул Туранов. – Только через наших людей картинку подсветим осторожненько.

После совещания Верзилин созвонился с МВД СССР, с капитаном Крикуновым, и произнес в трубку веско:

– Андрей Семенович, есть мнение, в деле могут фигурировать армяне-потерпевшие.

– Были, – неожиданно объявил Крикунов. – Я с оперативником беседовал по ярославскому эпизоду. Он говорил, что фигуранты на комбинате «Красный Перекоп» с какими-то армянами крутились.

– Почему этого нет в материалах дела?

– Потому что все на словах и к делу не относится.

– Запомните, Андрей Семенович, мелочей у нас нет.

– Запомнил, – нехотя произнес Крикунов, который прекрасно знал, что в такое большое дело тащить все слухи и посторонние эпизоды – это окончательно утонуть в потоке информации.

– Выезжайте завтра же в Ярославль и разберитесь на месте.

– Будет сделано…

Ранним утром капитан милиции Крикунов отправился на Ярославский вокзал. И фирменным поездом выехал в Ярославль, куда и прибыл через четыре часа.

Его встретил оперативник из местного УВД. Вскоре служебная «Волга» доставила их в райотдел, на территории обслуживания которого находился комбинат синтетических тканей «Красный Перекоп».

Начальник районного угрозыска гостю из Москвы искренне обрадовался:

– Хотите сказать, что тот окаянный висяк по мошенничеству нам скинете?

– Посмотрим, может, что и получится, – не спешил обнадеживать его Крикунов.

– Хорошо бы. С нашей стороны любая помощь будет…

Вскоре выяснилось, что в отдел обращались какие-то армяне, жаловались, что их жестоко обманули мошенники. Но оперативник не успел до них добраться – они исчезли. Поэтому никаких записей в регистрационных журналах дежурной части не было.

– Они на «Красный Перекоп» приезжали, – вспомнил дежурный по РОВД. – Говорили, что постоянно туда за товаром заглядывают…