Мура решила воспользоваться благоприятным шансом и пустила в ход все, что когда-то вычитала из какой-то заумной книжки, в которой были всякие советы на случай непредвиденных обстоятельств. Правда, помнится, тогда она пролистала только главу об изнасилованиях, а пока ее, кажется, никто не собирался насиловать. И почему она, дура, не стала читать дальше? Конечно, она же, как тот житель Крайнего Севера, не читательница, а писательница! Мура мысленно пообещала себе, если представится случай, обязательно проштудировать умную книжку вплоть до выходных данных, а пока ударилась в импровизацию:

— Послушайте, уважаемый. Подумайте сами, зачем вам нас убивать, если с минуты на минуту сюда нагрянет милиция? Давайте лучше разойдемся полюбовно, пока еще выход свободен. Вы себе отправитесь восвояси…

Мура замолчала, потому что в спину ей уперлось что-то острое и холодное. Кстати, она без труда догадалась, что это такое. Словом, то, что, возможно, подействовало бы на насильника, на разнузданного «газовщика» с ножом не произвело ни малейшего впечатления.

— Молчать! — рявкнул он. — Если ты хоть раз откроешь пасть, будешь первой. До сих пор твой номер был второй.

«Первый, второй, какая разница», — подумала Мура, но на всякий случай замолчала. Звонки давно прекратились. Еще бы: Викуля теперь, наверное, уже убралась восвояси на своей «Шкоде» цвета металлик, и «газовщик», видимо, прикидывал, радоваться ему по этому поводу или огорчаться. Вероятно, он раздумывал, пошел ли таксист вызывать милицию или плюнул на свои денежки.

Неожиданно звонки начались снова, к тому же какие-то совсем другие. Мура сразу догадалась, что теперь на кнопку нажимала уже другая рука, более нетерпеливая и твердая.

— Опять твой таксист? — «газовщик» уставился на Муру тяжелым взглядом.

— А может, уже и милиция, — отчаянно сблефовала Мура.

И тут в дверь начали барабанить почем зря, и громкий замогильный голос приказал:

— Откройте! Милиция!

Мура даже не успела удивиться, Тамара, похоже, тоже. А «газовщик» схватил тот самый табурет, на который в свое время возлагала надежды Мура, и запулил им в окно. По нервам противно ударил звон бьющегося стекла. В следующее мгновение «газовщик» вместе со своим ножом оказался на подоконнике… Подружки не успели и глазом моргнуть, как он прыгнул вниз.

— Ой! — заорала Тамара, перегнувшись через подоконник. — Он же убьется! Третий этаж все-таки!

Нашла кого жалеть, хоть бы и убился, подумала Мура и двинулась открывать дверь. Она осуществила это свое намерение и сразу отшатнулась, потому что, как ей показалось в первый момент, в квартиру ворвались не представители органов правопорядка, а стадо диких мустангов, мчащихся на водопой, сметая все на своем пути. Что тут началось: топот, крики «Где, где он?», «Куда побежал?». Ор слышался и снизу, с улицы, но Мура уже не обращала внимания на галдеж и мельтешение. Мура соображала, что к чему. Кто был этот «газовщик» и чего он хотел от Тамары? Может, он хотел отомстить ей за убийство манекенщицы, тогда при чем здесь колье, которым он все время размахивал? Мура не успела до конца обмозговать свои новые версии, как из толпы серых пиджаков и камуфляжных рубах вынырнул следователь Рогов, прищурился и проговорил с нескрываемым скепсисом:

— А, госпожа беллетристка? В вашей жизни, я смотрю, всегда есть место небольшому подвигу!

За его, по правде сказать, не очень широкой спиной маячила невзрачная следовательша, которая не так давно допрашивала Муру и которая в конце концов попросила у нее автограф. Ну прямо благородный идальго Дон Кихот и его верный оруженосец Санчо Панса. Не хватало только жеребца по кличке Росинант.

Легошин с переломами и сотрясением лежал в больнице под охраной. Впрочем, он бы и так не убежал — куда ему, весь в гипсе, — но порядок есть порядок. А Рогов с утра допрашивал подружек-свидетельниц: Мещерякову, Бурмистрову и Котову. Он назначил им время друг за дружкой, с разницей в час, но они, как назло, притащились одновременно и теперь сидели в коридоре, как на завалинке, и вовсю чесали языками. Первой он пригласил холеную, аппетитную Пышечку, второй — многодетную домохозяйку. Беллетристку же оставил «на сладкое». И к тому моменту, как до нее дошла очередь, Рогов совсем выдохся.

Уж больно много моральных сил ушло у него на Бурмистрову. Кстати, не успела она устроиться на стуле, как он сунул ей фотографию манекенщицы. Та сразу заохала и захлюпала носом.

— Ну что же вы, гражданка Бурмистрова, — попенял ей укоризненно Рогов, — что же вы сразу не сказали, что были знакомы со Столетовой?

Тамара добросовестно выкатила на него свои круглые, как мячики для пинг-понга, очи:

— Да я же не знала, честное слово, не знала! Это уж я теперь все сопоставила и фотографию увидела, а так, откуда бы мне… Сами посудите, я ее с детства не встречала, а потом, у нее тогда фамилия была другая, бабкина, Калачева, я ее настоящую и не знала. Если бы я только предполагала!

— А свое славное боевое прошлое почему же скрыли?

Тамара потупилась:

— Я не скрывала, просто вы же не спрашивали… И потом, откуда я могла знать, что оно может иметь отношение к этому ужасному убийству? Хотя нет, нет, конечно, скрывала, но не от вас, а в основном от свекрови…

— Понятно, — усмехнулся Рогов, — я вам не свекровь, а потому можете все выкладывать начистоту. Более того, я настоятельно рекомендую поступить именно так, а не как-нибудь иначе. Учтите, это в ваших интересах.

— Да разве я против? — вздохнула Тамара и еще ниже склонила голову. — Нас было двое: я и Светка Бельцова, я ее, кстати, с полгода назад видела на Черкизовском рынке, она шлепанцами торговала… Подходить не стала — зачем? — а она меня не заметила. Так вот, тогда нам со Светкой было по четырнадцать, мы учились в одном классе, в кружок макраме ходили…

Эпическое начало, подумал Рогов.

— …Светка первая до этого додумалась, ну, до того, чтобы лазить по форточкам. Сначала это была так, шалость, да и что мы там брали: где пудреницу, где губную помаду, всякие блестящие безделушки, ума же не было! Мы к своим подвигам серьезно не относились, а под конец так осмелели, что стали привлекать малышню. Ну, в смысле, нам со Светкой шел пятнадцатый, девки мы были крепкие, спортивные и уже не в каждую форточку влезали…

— И однажды вы взяли на дело девочку Анжелику из соседнего двора? — не вытерпел Рогов.

Тамара вскинула на него глаза и снова их опустила.

— Это был один-единственный раз, а после мы с этим вообще завязали. Но было поздно, скоро нас нашли, и… Ну, вы знаете, колония для несовершеннолетних преступников — это вам не пионерский лагерь. А тогда мы подсадили Анжелку и она влезла в ту растреклятую форточку, чтоб она… Ну, Анжелка открыла нам дверь, мы со Светкой вошли — Только мы ничего не успели взять, потому что там в спальне лежала мертвая женщина с остановившимися глазами и открытым ртом. Короче, мы вылетели оттуда, как сумасшедшие… Остальное вы знаете.