нескольких сражений Умаршах сражался часами в первых рядах и проявлял чудеса личной храбрости. То он терпел поражение, то могулы, но в конце концов царевич заставил врага отступить и уйти обратно в Могулистан. Вот это была победа! Умаршах сумел доказать, что выжил не напрасно. Не для позора – для великих побед.

А потерпевшие поражение в степи Чукалак самаркандские полководцы вернулись в столицу и занялись ее обороной. Тохтамыш мог в любой день оказаться под стенами Самарканда. А случись беда, еще неизвестно, кто бы для них оказался страшнее – враг Тохтамыш или грозный хозяин Тимур. Никому бы государь не простил захвата любимой столицы!

На ее стенах чагатаи стояли бы насмерть.

Понимая эту решимость, Тохтамыш прошел стороной от великого города, столько раз принимавшего его как родного сына, но разорил всю округу и перебил много народу. Потом стремительным маршем двинулся на Бухару, второй по величине и красоте город Мавераннахра. Бухара, как и Самарканд, тоже оказалась неприступна. И Тохтамыш бросился разорять и ее окрестности. Все тайные дороги к небольшим богатым городкам показывал ордынцу не кто-нибудь, а Султан Махмуд, сын Кайхусрава Хутталани, которого за предательство и заговоры когда-то казнил Тимур. Султан Махмуд с особой страстью желал отомстить за отца, и у него это получалось! Он с радостью наблюдал, как вырезают подданных ненавистного ему врага! Разрушительным смерчем пронесся по огромным территориям Мавераннахра хан Тохтамыш, ничего не оставляя после себя, кроме трупов и пепелища.

Когда распространилась весть о возвращении Тимура в родные края, Тохтамыш тотчас ушел к себе в Дешт-и-Кипчак, в родную Половецкую степь. Но часть его воинов укрылась в городах Хорезма, который уже в пятый раз взбунтовался против Тимура. Успехи Тохтамыша так увлекли хорезмийского шаха Сулеймана Суфи, ненавидевшего Тимура, что он вновь нарушил мирный договор с Мавераннахром. Всякий раз враги Тимура надеялись на чудо, что вот теперь найдется кто-то, кто поразит льва, и они станут свободны!

Но никто не мог это сделать. Такова была судьба! И расплачиваться бунтарям приходилось новыми жертвами, разрушенными городами, часто своей жизнью и жизнью близких.

Вести в Хорезм вскоре пришли страшные – Тимур направляется в их сторону. Уже в пятый раз! Сулейман Суфи проснулся в то памятное для него утро в Ургенче, столице Хорезма, сам не свой. Что он чувствовал? Зудела кожа, которую могли содрать с него живого, если что пойдет не так, ныла шея, предощущая веревку или меч палача, ломило руки и ноги, которые также могли отрубить, ныла спина, которую могли рассечь пополам по древнему тюркскому обычаю. Что-то подсказало шаху, что сейчас решается его будущее. Даже не в эти дни – часы! Что промедление смерти подобно. Он быстро собрал всех своих людей, казну и спешно покинул и родной город и родину – навсегда. С ним ушли и остатки войск Тохтамыша. Когда Тимур узнал об этом бегстве, то послал в погоню за Сулейманом Суфи лучших из полководцев – царевича Мираншаха, Мухаммада Султан-шаха, Шамса ад-Дина Аббаса, Учкару Бахадура, Ийгу Темура и Севинчака Бахадура.

Как написал хронист: «Эти пошли быстрее ветра и молнии, настигли врага и, поймав, многих из них убили, взяли бесчисленное множество добра, возвратились с победой и присоединились к победоносному войску».

Но Сулейман Суфи улизнул. Он и сам «быстрее ветра и молнии» летел вперед, в сторону спасительного Сарая, где его, несомненно, принял бы, как дорого гостя, хан Тохтамыш.

Мрачнее черной тучи Тимур въехал в древний город. Он вспоминал, что говорил его отец Тарагай о том, когда сюда, в Ургенч, полтора века назад ворвался Чингисхан со своей смертоносной ордой. Семь месяцев великий и беспощадный вождь осаждал столицу Хорезма! Потерял тут своих бахадуров без числа. Один из предков Тимура участвовал в этой осаде. Но потом хорезмийцы сдались. Чингисхан не простил Ургенч. Всех жителей вывели из города. Ремесленников-умельцев отделили для вечного рабства в Монголии. Это была добыча хана. Молодых женщин, а также юношей и детей хан отдал в рабство своим бахадурам. А мужчин и стариков монголы поставили к стене города и расстреливали из луков, как простые мишени, а потом рубили на куски саблями. Это была кровавая монгольская забава! Это была месть за непослушание. Досталось и городу. Монголы разрушили плотину на Амударье, и вода затопила разрушенный и сгоревший Ургенч.

Тимур тоже не простил великий Хорезм и его столицу. Несколько дней пробыв в Ургенче, наглядевшись на покои бежавшего шаха, ушедшего буквально из-под носа, подобно хитрой и скользкой рыбе, что в последний момент ловко уходит из сетей, он наконец приказал:

– Повелеваю: переселить все население Ургенча и его округи в Самарканд! Не хотели жить у себя дома – пусть поживут пред моим оком. Сам Ургенч разрушить до основания, а на его месте посеять ячмень!

Ему поначалу не поверили. Думали: послышалось! Нет – все было так! Тимур не хотел отставать от Чингисхана. И в этот раз переплюнул самого себя – объявил войну не только врагам, но их столице. А что поделаешь? Пять измен – это и впрямь непростительно! И вот заработали стенобитные машины, снося роскошные дворцы, дома и крепостные стены. Не все удалось снести, слишком много вокруг было камня, через который просто было не перебраться, не протащить машины через завалы. Но общий вид города в те дни и недели стал устрашающим. Словно великое землетрясение встряхнуло до основания древний Ургенч. Словно кара Господня обрушилась на него, подобно тому, как она разрушала и стирала с лица земли неверные Завету библейские города. А потом тысячи крестьян безропотно полезли разбрасывать по этим обломкам ячмень – корм для скота. И по разрушенным окрестностям Ургенча тоже. Те из угоняемых на чужбину хорезмийцев, которые видели это, опускались на колени целыми семьями и горько рыдали.

Для них в эти дни и часы погибал мир.

2

Тохтамыш не мог смириться с поражением. В очередной раз он задыхался от жажды мщения и строил коварные планы. Судьба на удивление благосклонно относилась к нему: не выигрывая толком больших сражений, а только проигрывая их и убегая с поля боя, Тохтамыш, как сказал о нем летописец, «все выше и стремительнее поднимался по лестнице величия». Как такое могло быть? Не рождалось прежде таких государей и полководцев! Его правление противоречило всем законам восхождения и падения вождей и самих государств!

Но как долго могла продолжаться эта упоительная фортуна?

Вспомним же слова мудреца: «Была бы возможность у иных правителей заглянуть вперед, то они пошли бы совсем иными путями. Уняли бы