День 146

Они корректируют удар с бомбардировщика «Б-1», по ошибке накрывший в провинции Забул целый отряд спецназа вместо группировки талибов.

День 152

Четыре погибших солдата, атакованных исламистами во время патрулирования в пустыне Нигер, возвращаются к жизни, когда Тимони умирает в капсуле, чтобы сообщить Шоу о засаде.

Они используют кресло так часто, раз в неделю, что Шоу рекрутирует еще одного агента – облегчить нагрузку на Тимони и Стива, которые начинают проявлять первые признаки психического перенапряжения от стресса, связанного с необходимостью раз за разом умирать.

День 160

Хелена вместе с Алонсо и Джессикой спускается на лифте в подземный гараж к черному внедорожнику, чувствуя небывалое отчаяние. Она так больше не может. Креслом вовсю пользуются военные, а она не в силах это остановить. Кресло под наблюдением двадцать четыре часа в сутки, пароля от системы у нее нет. Даже если ей удастся ускользнуть от Алонсо и Джессики, правительство будет вести за ней непрерывную охоту. Кроме того, Шоу всегда может отправить агента назад, чтобы предотвратить ее побег.

Хеленой снова овладевают мрачные мысли.

Машина сворачивает на юг, и в этот момент телефон у нее в кармане начинает вибрировать – это Шоу.

Она отвечает на звонок.

– Алло, я уже еду.

– Хотел вас предупредить.

– О чем?

– Утром поступило новое задание.

– Какое?

Небо исчезает – они въехали в тоннель, ведущий в Куинс.

– Они хотят отправить агента почти на целый год назад.

– Почему? С какой целью?

Джессика резко давит на тормоз, Хелену бросает вперед, ее удерживает ремень. Сквозь переднее стекло видно, что тоннель впереди сияет красными тормозными огнями, им аккомпанирует какофония автомобильных гудков.

– Политическое убийство.

В глубине тоннеля – яркая вспышка, за ней следует удар грома. Стекла дребезжат, машина под ней вздрагивает, освещение тоннеля на страшную долю секунды гаснет, потом, мигнув, загорается снова.

– Что за черт? – спрашивает Алонсо.

– Джон, я перезвоню. – Хелена опускает телефон. – Что происходит?

– Кажется, впереди авария.

Люди вокруг начинают выбираться из машин. Алонсо открывает дверь, выходит в тоннель. Джессика – за ним.

Вентилятор гонит внутрь запах дыма, и это возвращает Хелену к действительности. Она смотрит в заднее окно – позади все забито машинами. Мимо по направлению к солнечному свету пробегает мужчина, и вдоль позвоночника Хелены холодком скользит первый легкий испуг.

Людей все больше, похоже, они в ужасе. Проталкиваясь между машин, они стремятся назад, на Манхэттен, словно от чего-то убегая.

Хелена тоже открывает дверь и выходит. От стен тоннеля отражается буря звуков, свидетельствующих о страхе и отчаянии толпы, шум становится все громче, перекрывая гул тысяч работающих на холостом ходу двигателей.

– Алонсо?

– Не знаю, что случилось, – отвечает он, – но хорошего явно мало.

Воздух пахнет неправильно – не просто выхлопными газами, а бензином и чем-то расплавленным. Тоннель впереди заполняется клубами дыма, ковыляющие навстречу люди выглядят оглушенными, их лица – в крови и копоти.

Воздух становится все хуже, у Хелены начинают гореть глаза, она почти не видит, что творится впереди.

– Алонсо, нам нужно выбираться отсюда, и немедленно, – торопит Джессика.

Они разворачиваются, чтобы бежать, в этот момент из клубов дыма появляется мужчина – он хромает, держась за бок, видно, что ему очень больно. Хелена, кашляя, бросается к нему и, оказавшись рядом, видит – мужчина держится за торчащий в боку кусок стекла. Его руки в крови, покрытое копотью лицо искажено мукой.

– Хелена! – кричит Джессика. – Уходим!

– Ему нужна помощь!

Мужчина, задыхаясь, оседает на Хелену. Алонсо бросается к ней, они перекидывают руки раненого себе через плечи. Он крупный, немало весит, на нем полусгоревшая рубашка с логотипом курьерской службы поверх нагрудного кармана. Они направляются к выходу, и от этого сразу делается легче. При каждом шаге левый ботинок мужчины хлюпает – он полон крови.

– Вы видели, что произошло? – спрашивает его Хелена.

– В тоннеле, почти передо мной, остановились две фуры. Обе полосы перекрыли. Все давай гудеть, потом начали вылезать из машин и двинулись к фурам – разбираться, что с ними не так. Только первый влез на подножку, вижу – яркая вспышка и оглушительный грохот. Потом – на меня катится огненная стена, прямо над машинами. За секунду до того, как она докатилась до моего фургона, я на пол бросился. Стекло – вдребезги, внутри сразу все загорелось. Я уж подумал, что тоже сгорю…

Мужчина вдруг умолкает.

Хелена изумленно смотрит на вибрирующий под ногами асфальт, потом все одновременно оборачиваются в сторону Куинса.

Сначала из-за дыма ничего не разобрать, потом становится видно – им навстречу несутся люди, их вопли, множественным эхом отражаясь от стен, слышны все громче и громче. Хелена поднимает голову – в нескольких метрах над ней посреди потолка появляется трещина, от нее под прямым углом отходят другие, вокруг сыплются куски бетона – разбивая стекла автомобилей, сминая людей. В лицо ей дует холодный ветер, а поверх криков ужаса теперь доносится глухой шум и рокот, и с каждой секундой он все сильней и сильней.

Курьер всхлипывает.

Алонсо матерится.

Хелена чувствует на лице брызги, потом из дыма вырывается стена воды, несущая с собой машины и людей. В Хелену словно ударяется множество ледяных кирпичей, ее сбивает с ног, она кувыркается в холодном яростном водовороте, ее лупит о стены, о потолок, потом она сталкивается с женщиной в деловом костюме, на какую-то сюрреалистическую долю секунды они встречаются взглядами, после чего Хелена врезается в лобовое стекло грузовика.

* * *

Стоя у окна гостиной, Хелена пытается осознать, что произошло. Из носа течет кровь, голова раскалывается от боли. Все еще во власти ужаса от того, что ее несет через трубу вместе с водой, обломками, машинами и людьми, однако в тоннеле Хелена не умерла.

Все это – мертвое воспоминание.

Она проснулась, позавтракала, оделась и уже направлялась к двери, когда услышала два взрыва – столь громких и столь близких, что пол затрясся, а стекла зазвенели. Хелена бросилась в гостиную, где в изумленном ошеломлении застыла у окна, глядя, как горит мост. А пять минут спустя появились мертвые воспоминания о смерти в тоннеле.

Сейчас у нее прямо перед глазами пылают две башни моста на острове Рузвельта, извивающиеся столбы пламени вздымаются в воздух, словно небоскребы, а жар такой, что она чувствует его даже здесь – в нескольких кварталах и за стеклом.