— А ты? — пожилой мужчина с неожиданной силой схватил девушку за плечи. — Ты что же, решила, мы столько лет прятали и берегли тебя только потому, что ты королева? А ты не думала, что мы просто…

— Я знаю, — несмотря на тяжесть, сдавившую грудь так, что дышать было трудно, Иллис улыбнулась, погладив собеседника по руке. — Я тоже очень люблю вас всех. Я обещаю… я сделаю все, чтобы дойти. И все, чтобы вернуться.

— Девочка, девочка… — генерал привлек к себе собеседницу и обнял. — Это неправильно, это…

— Я тоже так думаю, — невесело усмехнулась Иллис, позволяя обнимать себя. Она уткнулась в плечо старому другу — хоть на секунду спрятаться от тяжелого выбора, хоть на полсекундочки… — Только нашего мнения никто не спрашивает, — закончила она, отстраняясь. — Пора.

— Что сказать парням? — Грарард нехотя отпустил ее.

— Не знаю… — ее пальцы сжали виски. — Не надо им знать… Это просто мобилизация. Вдруг я все-таки… — она вскинула глаза, — вернусь.

— Хорошо. Когда ты едешь?

— Прямо сейчас. Нельзя терять время.

— Может, дождешься хотя бы рассвета? Тебя ведь не отпустят без объяснений, да и нам надо подготовиться к твоему отъезду.

— Да, пожалуй, — после короткого размышления кивнула Иллис. — Как только рассветет.

Она вернулась в комнату не скоро. Надо было подумать, смириться с предстоящим и набраться сил для того, чтобы не показать своего состояния друзьям. Так что обратный путь опять пролег через окно. Так, подумалось, будет менее заметно, что прежняя жизнь закончилась.

Парням показалось, что Иллис отсутствовала целую вечность. И вот, наконец, привычный силуэт в окне. Ребята тревожно всматривались в лицо девушки, очень надеясь прочитать по нему, что все в порядке.

— Уф-ф-ф, — Иллис улыбнулась, перескакивая через подоконник. — Вы чего сидите с такими постными физиономиями?

— Есть повод их поменять? — слегка улыбнулся Норр.

Ох, Хеллес… Как трудно… Они смотрят. Они ждут. Они очень хотят услышать хорошие новости.

— А есть повод не менять? — Иллис спрятала тревогу и боль так глубоко, что на секунду сама поверила: все в порядке. — Вы чего вообще насупились? Это всего лишь новости из Ордена. Такое часто бывает. Так что отставить кукситься, кто-то обещал мне много шоколада! Платите по счетам, господа! — Она улыбалась, улыбалась, улыбалась…

Какое-то время они смотрели недоверчиво, они не торопились верить. Но вот нерешительная улыбка, вторая, третья… Поверили. Слава Хеллес, они ей поверили! И все же ушло то бесшабашное веселье, которое было в этой комнате два часа назад. Полился тихий задушевный разговор. И, словно что-то почувствовав, ребята все никак не отпускали ее. А она не спешила уйти к себе за ширму, не в силах оторваться от них.

— Иллис, вот возьми, я для тебя сделал… — даже в полутьме было видно, что уши у Майса порозовели. — Если вот тут нажать, выскакивает ножик, ну и еще масса полезных инструментов там. Завтра утром покажу подробнее.

— Ух ты, спасибо! — девушка, улыбаясь с какой-то щемящей нежностью, притянула Майса за порозовевшее ухо и чмокнула в щеку. — Какой ты умница! Мне как раз не хватало именно такой штуковины! — Она почти не кривила душой. И правда не хватало… Жаль, насчет будущего ничего загадывать больше нельзя…

Постепенно все угомонились, и комната погрузилась в сонную тишину. До рассвета. Только вот не всем в эту ночь удалось выспаться.

За окном темнота линяла в предрассветное серебро. Иллис неслышно вышла из-за ширмы и остановилась посреди комнаты, прислушиваясь к тихому дыханию парней. Вчера, убедившись, что они заснули, она попыталась написать им хоть что-то. Не получалось, слова казались глупыми и пафосными, фразы дурацкими, а признания слащавыми. В конце концов, она смяла в комок исчерканные листки и забросила в угол. И написала всего две строчки.

Тихо-тихо, чтобы не разбудить, она обошла всех четверых, вглядываясь в лица спящих. Хотелось запомнить их вот такими — безмятежными, совсем юными, родными. Майс, как всегда, сбросил одеяло и трогательно обнимался с подушкой. Габриэль растерял всю свою колючесть, и в его лице прорезалось что-то неуловимо-детское, нежное. Норр спал вытянувшись как на параде и даже во сне выглядел сосредоточенным. Льен улыбался…

Иллис аккуратно прислонила белый прямоугольник к стопке книг на письменном столе и толкнула створку окна, распахивая его пошире. Воздух уже пах весной. С рассветом проснулись птицы и радостно прозванивали новое утро такими голосами, словно мир родился только сейчас и будет существовать вечно. Иллис еще раз оглянулась. Да, вот ради этого утра. И птиц. И этих четверых, что спокойно спят в своих постелях. Пусть страшно. Она должна справиться. Больше не колеблясь, девушка легко перемахнула через подоконник.

Привычная развилка, дерево словно само тянется поддержать ее удобной веткой или изгибом ствола… остановиться всего на секунду…

Плотные шторы задернуты, но все равно слегка колышутся от утреннего ветерка. Ты спишь? Спишь. Спи… Я не знаю, что это было. Но все равно — спасибо. Это было… трудно. Но я не жалею. Потому что было не только больно, было еще и хорошо — как никогда раньше. Прощай.

У конюшен ее уже ждали. Гнедой оседлан, переметные сумки упакованы. Короткие слова прощания — не стоит тянуть. И ворота академии скрипнули, выпустив одинокую всадницу.

Она оглянулась только раз — с вершины соседнего холма. Здание академии еще нежилось в рассветных сумерках, кутаясь в покрывало свежей зелени. Но острые крыши уже пылали в первых лучах черепичным румянцем.

Иллис спешилась. Проверила подпругу, упряжь. И уткнулась в мягкую гриву лицом, вытирая о нее непрошеные слезы. Страшно. Больно. Такое чувство, словно жизнь остается там, во дворе под старыми вязами, под этими черепичными крышами, в гулких коридорах с мраморными полами.

Когда это место успело стать ее домом? Да нет, не место. Те, кто там остался… Как больно прощаться. Это несправедливо! Ведь только все стало налаживаться… Почему я?!!

Она еще несколько минут стояла, спрятав лицо в конской гриве. Гнедой не двигался, чувствуя всадницу. Потом ласково фыркнул, толкнул головой в плечо.

— Да, конечно. Пора, — согласилась Иллис, тщательно вытирая лицо. — Поехали.

Она вскочила в седло и больше не оглядывалась. Маленькая девочка, плачущая от тоски и страха, навсегда осталась у вершины холма. Выглянувшее из-за восточного хребта солнце осветило дорогу перед младшим мастером Полуденного Ордена.

* * *

Все, что произошло потом, рассказать можно в нескольких фразах: очень страшно, очень больно, очень…

Нашествие кархов захлестнуло дикие земли, и пробиться к разрушенной башне оказалось нелегко. Мужчины-рейнджеры не могли в этом участвовать — магия темной стороны прорвалась в пустоши, и противостоять ей могли только женщины, да еще и прошедшие обучение в Ордене… И они гибли десятками и сотнями ради того, чтобы один маленький отряд незамеченным проскользнул среди холмов к самой границе.