Он хватает ее за руку, Альбер за ноги.

– А после меня он засадит, а потом и другие, а когда мы отвалимся, на твою дыру вряд ли кто еще польстится.

Резко дернув за руку, он волочит ее по земле.

Глаза Берди открыты, она не сопротивляется, зная, что выхода нет. Паоло пятится назад и продвигается по дуге влево. Атаковать в лоб не резон, это заведомое поражение, отловить паршивцев поодиночке – более разумная тактика. Он крадется в ту сторону, куда ушел Игорь, и видит его, озирающегося с беспечным видом. Взяв пустой цветочный горшок, стоявший у подножия статуи, Паоло приближается к нему. Скинхед слышит его шаги лишь в последний момент и пронзительно вскрикивает, когда горшок с размаху разбивается о его надбровную дугу. Остальные наверняка его услышали, поэтому Паоло отступает, надеясь, что группа разделится, чтобы прочесать местность. Удар ногой застает его врасплох, и он с разбитым лицом отлетает назад, ударившись о надгробье. Потеряв ориентацию, он не в состоянии отражать посыпавшиеся на него удары. Кто-то кричит, зовет, но слов он не понимает. Потом все вдруг прекращается, его окружают.

– Эй, ты вообще кто?

– Кто это, пацаны?

– Хрен знает, но он меня приложил горшком по башке.

Паоло приходит в себя, звук и картинка восстановились.

– Ну, я жду, ты кто такой?

«Африканец» подходит ближе.

– А я ведь знаю этого типа. Где-то его видел, не помню где, но его рожа мне знакома, это точно.

Фред поворачивается к Паоло.

– Ну, скажешь нам, или тебя еще поучить?

Переговариваясь, они ведут его к месту, где держат Берди, она сидит на земле. При виде Паоло лицо ее застывает, и Фред сразу понимает, что они знакомы.

– Так ты за этой дорогой шлюшкой сюда пришел, а? – шипит он и наносит Паоло хук справа прямо в лицо, отчего тот падает, но сознания не теряет. – Какого черта ты здесь делаешь? – орет боксер, поднимая его за шиворот левой рукой, а правой продолжая бить, вопрос – удар, вопрос – удар.

Струйка крови течет изо рта Паоло, но он не разжимает губ.

Через несколько минут, поняв, что ничего не добьется, Фред отшвыривает его на землю. Голубая рубашка Burberry на нем вся в красных пятнах. Он направляется к Берди.

– Если тебе нечего мне сказать, развяжу язык ей. Для нее у нас особая программа. И я уж позабочусь, чтобы ты ничего не пропустил. Тащите его сюда!

Альбер и «африканец», подхватив Паоло под мышки, волокут его туда, где сидит Берди. Увидев его окровавленное лицо, она начинает дрожать. Фред подходит и рвет на ней рубашку, отлетают в разные стороны пуговицы, а он старательно разрывает ткань в клочья. Обнажив ее грудь, белую в лунном свете, лезет рукой между ног.

– Покажи, как ты возбудилась, мокрощелка, – хохочет он.

Берди изо всех сил сжимает ноги, не давая руке забраться под юбку.

– Расслабься, моя красавица, – шепчет он ей на ухо и отвешивает звонкую затрещину.

Она слабеет, больше не противясь вторжению, чувствует, как грубые пальцы шарят в ее лоне. Стиснув зубы, зажмурившись, она ищет в себе место, куда им никогда не добраться.

Они укладывают девушку на могильную плиту. Альбер сзади держит ее руки. Фред встает и расстегивает штаны.

– Я должен был сегодня оприходовать малолетнюю шлюшку, да ничего не поделаешь, придется трахать обдолбанную панкушку. А она была классная, та блондиночка. В твоих интересах очень постараться, чтобы я ни о чем не жалел.

Он оборачивается к остальным:

– Переверните-ка эту сучку, я ей засажу в зад так глубоко, что будет вспоминать моего дружка всякий раз, когда захочет сесть.

Они повинуются. Глаза Паоло встречают взгляд Берди, когда ее переворачивают, говорить уже поздно. Эта неуловимая связь разрывает им сердца. Фред опускается на колени, держа в руке вставший член, задирает юбку Берди и стаскивает с нее трусики.

– Ну, твое…

Закончить фразу он не успевает – кровь брызжет из разбитого носа, как сок из перезрелого плода. Фред и его дружки, всецело поглощенные расправой, не заметили группу мужчин, которые молча и бесшумно окружили их. Все в черных холщовых брюках, в черных толстовках с капюшонами, и каждый держит в руках какой-нибудь тяжелый, твердый или тупой предмет. Один из них делает шаг вперед, от него не отстает самый высокий из группы. Первый одной рукой откидывает капюшон. Остиль и Бен стоят в центре круга, в котором царит теперь гробовое молчание. Его нарушает рэпер:

– Что, пацаны, вечеринки на кладбище устраиваете? Лучшего места не нашли?

Фред с трудом поднимается, на месте носа у него бесформенный ком из костей и мяса, течет кровь и что-то булькает внутри при каждом вдохе. «Африканец» откашливается.

– Что вам надо? Мы не ищем неприятностей на свою задницу.

– Ага, и не ищите, они вас сами нашли!

– Мы просто хотели оттянуться немного, ты ж понимаешь, о чем я, братан.

Бен поворачивается к африканской стрижке:

– Босс, кажется, этот чувак с грибом на голове принял меня за своего брата. С чего это вдруг, был бы у меня брат, какого хрена бы он валандался с такими ублюдками?

– Я слышал. Верно, некрасиво это. Моя семья тоже не всегда была такой, всякое, скажу я, бывало, но никто из моих не стал бы бить и насиловать девчонку. Да еще на кладбище! Некрасиво это, очень некрасиво.

Он тоже поворачивается к «африканцу»:

– Подойди, парень.

– Какого…

Договорить он не успевает, верзила Бен наносит ему удар битой в колено.

– Босс велел тебе не болтать языком, а шевелить булками, вот и шагай.

«Африканец», прихрамывая, подходит. Когда он оказывается в полуметре от Остиля, тот хватает его за волосы.

– Ты хоть знаешь, что носишь на голове, эта эмблема тебе не абы что! Откуда ты родом, мне без разницы, но, нося ее всем напоказ, ты ее позоришь. Якшаясь с этими чертовыми нацистами-насильниками, ты позоришь ее и всех тех, кто носил ее с гордостью, кто сделал ее символом. Анжела Дэвис, Хендрикс, Джеймс Браун, Квестлав, Гил Скотт-Херон… Я не могу этого допустить.

Он достает из кармана опасную бритву и начинает обрезать его шевелюру. С каждым отхваченным клоком парень жалобно взвизгивает и все ниже пригибается к земле. Время от времени бритва с вязким шорохом скребет по черепу. Когда стрижка закончена, бедолага уже согнут пополам, красное от крови лицо всего в паре сантиметров от земли. Ударом колена под зад Остиль валит его на кучку волос.

– Господа, мне очень жаль, но ваша вечеринка на этом закончится.

Паоло уже встал и наблюдает сцену, словно смотрит малобюджетный триллер.

– Сегодня ночью я буду ваш… как его там… Барон Суббота[56]… хранитель кладбищ. Так что подходите-ка все!