Мы уже подходим к тропе, когда из-за деревьев нам навстречу показываются воины с друсами. Скорее всего, днем мы бы их заметили — чтобы не попасть под чары вековечного леса, им наверняка пришлось держаться совсем рядом с дорогой. Ночь сыграла им на руку. Блеск Чеви на железных остриях друсов кажется мне зловещим, и я невольно пододвигаюсь ближе к Мастеру.

— Куда-то торопитесь, путники? — Мне не нравится то, что я слышу в этом голосе. Это не просто вопрос. Воин знает, куда мы идем, и, мне кажется, он знает, кто мы. Очень хорошо, знает.

— Мы просто держим свой путь. Пропусти нас, — отвечает Мастер, останавливаясь.

Я замираю рядом. Воинов трое, и они смотрят на нас спокойно, почти равнодушно. Это пугает меня, потому что я не знаю, чего от них ждать.

— У меня приказ наместника проверять всех, кто входит в лес и покидает лес.

— Я только недавно попрощался с фиуром Асклакином, — говорит Мастер. — Он не стал задерживать нас, и ты не задерживай, воин.

Мастер говорит почти нараспев. Я стою рядом, я чувствую, как вокруг него начинает собираться магия. Он не говорит ни слова — ему это уже не нужно. Когда-нибудь я тоже дойду до такого мастерства. Или не дойду, если он умрет и не успеет меня выучить.

Я так не могу — мне нужны слова, моих мыслей магия не слушает. Я просто стою рядом и жду, что будет, и надеюсь, что воины опустят друсы и разрешат нам пройти.

— Ты слишком самонадеян, старик. — Воины переглядываются и чуть приподнимают друсы. — Покажи шею. Ты носишь на шее зубы тсыя?

В другое время Мастер не стал бы проявлять нетерпение. В другое время он показал бы зуб тсыя, рассказал бы воинам, кто он такой, откуда и зачем идет. Но сегодня он зол на меня и устал — ведь ему пришлось проделать долгий путь до Шина, а потом обратно, чтобы спасти нерадивую ученицу, не выполнившую его наказ.

Из леса неожиданно тянет ледяным холодом. От земли поднимается густой туман, он как живой — растекается под нашими ногами, чтобы взметнуться ввысь и окутать воинов плотным облаком.

— Я маг ветра и воды, я ношу на шее знак магической клятвы, — говорит Мастер, и его голос звучит с другой стороны, вовсе не там, где он стоит. Я знала, что маги ветра могут так, но никогда не видела вживую.

В ту сторону тут же летят три друса. Пущенные из тумана, они могли бы достать нас, если бы не уловка Мастера. Туман густо окутывает воинов, он следует за каждым их шагом. Ледяное дыхание леса становится все тяжелее, и вот уже я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, так мне холодно.

— Ты мертвец, старик! — доносится из тумана голос. — Ты мертвец, ты нарушил закон правителя!

— Я не причинил вам вреда, — говорит голос Мастера откуда-то с дороги. Воины несутся на голос — и туман следует за ними, не выпуская.

Я ощущаю на своей руке костлявые пальцы. Мастер хватает меня за локоть и тянет за собой, в обход мечущихся в тумане воинов. Мы едва не сталкиваемся, но потом ступаем на тропу — и уже спустя пару шагов оказываемся в глухом лесу далеко от дороги.

— Не отставай, — снова повторяет Мастер.

Он идет быстро, я едва поспеваю за ним. Мы будем дома уже скоро. Я уже представляю себе, как помоюсь в ручье, сменю одежду в усну на своей кровати, но Мастер неожиданно вторгается в мои мечты странными словами.

— В доме ты увидишь женщину, которая покажется тебе знакомой. Ее имя я знаю, но только она решит, готова ли ты его узнать.

Женщина? Новая ученица? Может, я все-таки ошиблась, и Мастер решил найти мне замену?

Мы приближаемся к домику. Я вижу, как через приоткрытое окно струится легкий дымок. Значит, огонь в очаге разведен. Это странно — видеть, что нас кто-то ждет. Мы с Мастером редко покидали домик вместе, а в гости друг к другу маги вековечного леса не ходят.

Мастер открывает дверь, и я вижу сидящего за столом мужчину — бородатого, осанистого, с хитроватым прищуром глаз.

— Ты вернулся, — говорит мужчина звучным голосом.

Он кажется мне знакомым, но одновременно я точно знаю, что никогда его не видела. Темные глаза пристально разглядывают меня, но не цепляются за шрам — просто скользят по лицу. Встретившись со мной взглядом, мужчина чуть заметно усмехается:

— Приветствую тебя, ученица. Мое имя Фраксис. Я не маг, но кое-что тоже умею, так что со мной не шути.

Я не знаю, что ответить. Наклоняю голову и смотрю на Мастера, который запирает дверь и взмахом руки отправляет меня в сонную.

— Приведи себя в порядок и ложись отдыхать. Ты валишься с ног, а запах от тебя, как от мертвой лошади. Постели себе на полу, девочка. Твое место отдано гостье.

— Да уж, пахнет от тебя отменно, — добавляет Фраксис, смеясь, и я заливаюсь краской до кончиков ушей.

— Где она была? — слышу я голос Фраксиса уже вслед.

— В клетках. Асклакин едва не убил ее, — отвечает Мастер, но голос его ровный, как будто ему все равно. — Стоит поблагодарить воинов за их длинные языки.

— У меня есть новости… — говорит он, но я закрываю дверь, и слова обрываются.

На моей кровати крепко спит худая черноволосая женщина. Я на ощупь беру одежду и чистую обувь и крадусь к двери, но у выхода оборачиваюсь, повинуясь какому-то странному чувству.

— Кто здесь? — спрашивает женщина дрожащим голосом.

— Не бойся, — отвечаю я. — Я ученица Мастера, который тебя приютил. А ты кто?

— Инетис, — говорит она так просто, словно это имя должно мне все объяснить. Но кроме того, что так зовут умершую правительницу Асморанты…

— Инетис? — повторяю я, вспоминая слова Мастера. Не может быть. Это не может быть она.

— Да. Это мое имя. А тебя как зовут?

Ученикам не пристало делиться со всем и каждым своими именами, но я слишком растеряна и сбита с толку, и устала. Прежде чем я успеваю себя остановить, губы произносят имя.

— Вставай, Серпетис, сын Дабина, — говорит голос над моей головой, и я открываю глаза. Это вчерашний маг, тот, что жаловался вечером у костра, как им плохо живется. Его лицо блестит в утреннем свете солнца, я замечаю на нем капли воды.

Я оглядываюсь вокруг. Все та же кровать, все те же стены. Того черноволосого мага, брата правительницы Инетис, в сонной нет. Вчера нас на руках затащили сюда и бросили: меня на кровать, его — на пол. Бесцеремонно, не дав даже одеял, чтобы укрыться от ночного холода. Я промерз до костей. Не хочется подниматься, но я заставляю себя, разминаю затекшие руки и ноги, переплетаю косу под внимательным взглядом мага.

Я мог бы броситься на него и придушить, ухватив за тощее горло, но что делать потом? Из вековечного леса одному мне не выбраться. Станут ли другие мне помогать? В этих местах, говорят, даже солнце всходит и заходит иначе. Я могу до конца жизни блуждать по лесу, если решусь ступить на тропу в одиночку.