Лангсдорф вернулся из-за границы 21 июня 1809 г. и с этого времени постоянно присутствует на заседаниях Академии и выступает с научными мемуарами по зоологии и ботанике.

В Петербурге он закончил 12 июня 1811 г. и свое главное двухтомное сочинение о кругосветном путешествии. В следующем году оно появилось в печати в роскошном, объявленном по подписке, издании.

1 апреля 1812 года Лангсдорф назначен экстраординарным академиком по зоологии, а 17 июня 1812 г. назначен экстраординарным академиком по ботанике. В сентябре того же года Лангсдорф назначен российским генеральным консулом в Рио-де-Жанейро в Бразилии с сохранением звания академика.

Выехав в декабре 1812 г., Лангсдорф 5 апреля 1813 г. прибыл в Рио-де-Жанейро, переплыв океан за 67 дней. В письме, датированном 7 мая 1813 г., он сообщает несколько заглавий ботанических работ, напечатанных в Рио-де-Жанейро, и, наконец, дает описание индейца племени ботокудо. В этом описании он указывает на замечательное сходство, которое, по его мнению, имеется между этим племенем и жителями северо-западного побережья Северной Америки, известными ему по кругосветному путешествию.

В конце августа 1813 г. приехал в Рио посланный ему из Санкт-Петербурга помощник и препаратор Фрейрейс, и сборы энтомологических коллекций и шкурок стали расти, хотя и раньше Лангсдорф уже успел послать с оказией несколько предметов.

Неустанные заботы Лангсдорфа в течение этих последующих лет о пополнении объектами музея Академии наук способствовали росту этого музея. В те времена предметы из Южной Америки были далеко не частым явлением в музеях.

В начале весны 1821 г. Лангсдорф в Петербурге. В феврале он получает «статского советника» и орден Св. Владимира и «действительного» члена Академии. 28 марта он в заседании Конференции Академии представляет вышеупомянутый мемуар на французском языке и образец бразильского евклаза для минералогического кабинета Академии.

Прежде чем вернуться к своему посту в Рио-де-Жанейро, Лангсдорф получает поручение, как нельзя более соответствующее направлению интересов всей его жизни, – совершить путешествие во внутренние области Южной Америки.

Следующие три года проходят в коротких экскурсиях. В августе 1825 г. Академия получает 6 ящиков с коллекциями, собранными в 1824 г. во время поездки в провинции Минас-Жерайс, и коллекцию рисунков млекопитающих Южной Америки (работы художника Ругендаса – эти великолепные рисунки хранятся в Архиве Академии наук). В феврале 1826 г. Лангсдорф предложен в ординарные академики по зоологии. В этом же году получены материалы его фаунистических наблюдений в провинции Сан-Пауло.

Наконец в июне 1828 г., после годового перерыва, получено письмо из столицы провинции Мату-Гросу города Куяба, расположенного в самом сердце Южной Америки, куда Г.И. Лангсдорф прибыл во главе хорошо снаряженной экспедиции. К письму приложены были каталоги предметов в ящиках, отправленных еще в 1826 г. и не пришедших тогда еще по назначению, тетрадь астрономических, метеорологических и географических наблюдений участника экспедиции Н. Рубцова. Написана она по-русски и озаглавлена «Астрономические обсервации». Наконец, рисунки, сделанные во время путешествия с июня 1826 г. по январь 1827 г., изображавшие птиц, шкурки которых вошли в коллекцию. Конференция постановила благодарить Г.И. Лангсдорфа и напечатать выдержки из письма его в академичзской газете, как «достойные привлечь внимание публики».

Письмо из Куяба было последним письмом Г.И. Лангсдорфа. Из сообщений спутника его Флоранса нам известно, что по отъезде из Куяба, во время пушествия по Рио-Тапажос, неутомимый исследователь, которому было в это время 54 года, заболел острой формой малярии, отразившейся на нервной системе потерей памяти – это случилось в июне 1828 г. Дальнейшее выполнение плана путешествия, охватывавшего Гвиану, разумеется, оказалось невозможным до выздоровления главы экспедиции, и она вернулась в 1829 г. в Рио-де-Жанейро.

Ящики с коллекциями были доставлены в Петербург, сюда же прибыли рисунки художников и тетрадки вычислений Рубцова, но рукописи самого Г.И. Лангсдорфа, которые как записи языков индейцев и заметки об их обычаях представили бы теперь чрезвычайно важный материал, пропали. Вероятно, больной не захотел расстаться с ними. По советам врачей он поехал в 1830 г. в Европу на излечение. Физически он скоро совсем поправился и поселился во Фрейбурге, но душевные силы уже никогда не возвращались к нему.

В 1831 г. Г.И. Лангсдорф был уволен в отставку. Умер он в том же Фрейбурге (Брейсгау) 29 июня 1852 г. в возрасте 78 лет.

Участник Великой Северной экспедиции, Дмитрий Яковлевич Лаптев начал службу во флоте в 1718 г. гардемарином. Три года спустя, в 1721 г., его произвели в мичманы, в 1724 г. – в унтер-лейтенанты, в 1731 г. – в лейтенанты. Столь быстрое продвижение по службе, довольно редкое в то время, свидетельствует о том, что Дмитрий Лаптев был высокообразованным, прекрасно знавшим свое дело офицером.

Вся служба Д.Я. Лаптева проходила на кораблях Кронштадтской эскадры, на которых он совершал плавания в Любек, Данциг и Архангельск.

Подбирая для участия в Великой Северной экспедиции опытных, хорошо подготовленных к суровым дальним плаваниям офицеров, Беринг внес в список ее будущих участников и Дмитрия Лаптева. В июле 1735 г. Д.Я. Лаптев вместе с А.И. Чириковым прибыл в Якутск.

Первоначально предполагалось назначить Дмитрия Лаптева в отряд Беринга – Чирикова или в отряд Шпанберга. Но ко времени возвращения Лаптева в Якутск выяснилось, что отряд лейтенанта Ласиниуса, производивший опись к востоку от устья Лены, находится в бедственном положении.

Отряд располагал построенным в Якутске ботом «Иркутск».

Рассчитывая еще на два года работы, Ласиниус решил сэкономить провиант и вдвое уменьшил рацион. Хроническое недоедание при незнании противоцинготных средств привело к массовому заболеванию цингой, которая унесла в могилу тридцать восемь человек. Одним из первых умер сам Ласиниус.

Командование отрядом перешло к штурману Василию Ртищеву. Но и он был тяжело болен. Беринг решил возвратить остатки отряда Ласи-ниуса в Якутск, а взамен его послать новый отряд под командованием Дмитрия Лаптева.

Всю работу следовало закончить в два года. Отряд имел в своем распоряжении тот же бот «Иркутск».

Не дожидаясь вскрытия Лены, Лаптев направил к зимовке Ласиниуса 14 человек во главе со штурманом Михаилом Щербининым. Когда к началу июня Щербинин добрался до зимовки, там в живых осталось всего девять человек, причем все они были больны цингой.

30 мая 1736 г. Лаптев с остальной частью своего отряда вышел из Якутска на трех дощаниках, груженных провиантом. Поставив дощаники в Севастьяновой губе Лаптев отправился со своей командой к зимовке Ласиниуса пешком по берегу.

18 июля «Иркутск» был готов к плаванию. Но только 7 августа бот подошел к дощаникам.

11 августа, пользуясь благоприятным ветром, «Иркутск» направился в море, держа курс на северо-восток. На третий день бот достиг 73°16′ с. ш. на меридиане мыса Буор-Хая. Здесь был сплошной лед, пробиться через который не удалось.