Лекарь быстро собирал вещи, полностью отрешившись от разговоров. Бэлис, понимая, что скоро жизнь опять поменяется, тревожно следила глазами за всем.

— Что за крипту они могли иметь ввиду, — продолжал размышлять Шаун.

— Вряд ли известную нам. Я позаботился, чтобы туда никто чужой не прошёл.

— Тогда бесполезно гадать. Слишком много крипт в Фолганде, каждую не проверишь.

Стефан вынужден был согласиться. Тревожила его и другая мысль.

— Тебе не кажется, что с нами просто играют?

— Очень похоже, — Шаун и сам думал о излишней прямолинейной наглости преступников.

— По сути, не будь новых преступлений и нападений некроманта, мы сами узнали бы мало.

— Мне показалось, что это в характере Фрэста Колдэна, — дознаватель вспомнил встречу со стариком в доме некроманта, как тот переиграл управу. — Забавляется с нами.

— Они идут к своей цели, какая бы она ни была. Настолько уверенны в себе, что не заботятся о безопасности. Действуют напоказ. Смеются и изводят. Это значит, что у них всё просчитано, и что бы мы не предпринимали, у них будет запасной ход, — маг говорил холодно, но сам испытывал ментальное беспокойство. — Мы никогда не сможем найти все тайные убежища. А они найдут, где отсидеться. Некромант способен отвести глаза или сделать новую внешность.

— Звучит безнадёжно.

— Я опасаюсь, что поймать их можно будет только напрямую на месте преступления. А точнее, возле Вельды. Но я не хочу, чтобы моя жена стала приманкой, — губы Стефана дёрнулись спазмом. — И всё это вполне в духе Рюта Тарвита — мастера манипулировать чувствами.

— Надеюсь, ты помнишь, что он мёртв?

— Это не совсем смерть, Энвар. Он по ту сторону и перестал быть человеком, но сознание его живёт. Возможно, он желает жить более полноценной жизнью.

— Слишком сложно для обычного человека, — дознаватель покачал головой. — Эти ваши магические истории.

— Мы готовы, — лекарь внезапно появился перед мужчинами, держа в руках большую сумку.

Оказывается, и Бэлис была одета в некое подобие платья, поверх которого лекарь набросил плащ с капюшоном. Не рассуждая более, Стефан вышел на улицу и сделал портал.

В Вороньем замке, как обычно, не все оказались готовы к прибытию младшего Фолганда. Прислуга по традиции разбежалась со двора, стоило целой группе людей выйти из пустоты. Решено было оставить несколько стражей из управы вместе со свидетельницей. Лекарь оставался при Бэлис.

Стефан переговорил с братом, который разрешил разместиться в одной из башен. И тут же приказал гвардейцам усилить охрану. Прежде, чем покинуть родовое гнездо, маг разыскал повитуху, что должна помочь Вельде, когда придут сроки. Оказалось, что Аспер предупредил женщину, что понадобятся её услуги. И теперь она твёрдо дала обещание переехать в дом мага вместе с помощницей, как только Стефан прикажет. Кажется, всё складывалось достаточно удачно, если не думать о том, что преступников они вновь не поймали.

Несколько дней прошли в напряжённой готовности ответить на новые вызовы врагов, ринуться по следу, только ничего не происходило. Дознаватели имели на руках факты, держали множество концов этой истории, но дальше продвинуться не могли. Стефан уточнил и пополнил схему на стене в управе. На данный момент почти все детали стали ясны.

Лекарь — урождённый Фолганд и некромант — сын казнённой преступницы, проводили опыты для извлечения Дивного бога из другого мира. Лики знают, зачем им это было нужно, но, в случае успеха, месть Стефану вышла бы сладкой. Доберись они до Вельды, месть стала бы идеальной. И маг знал, что война ещё не окончена.

Стефан напряжённо всматривался в темноту. Отблески огня на каменных стенах казались смазанными пятнами крови. Тревожно билось сердце. Его стук звучал прямо в висках. Он сделал несколько шагов вперёд, утопая по щиколотку в песке. Нельзя останавливаться, время уходит, и Стефан может опоздать. Поэтому, тяжело передвигая ноги, он пошёл дальше, пока галерея не раскрылась перед ним, разворачиваясь небольшим квадратом с возвышением в центре.

В тот же момент, среди звуков ветра, капающей воды и неприятного стрёкота, он услышал детский плач.

— Скай, — маг чувствует, как губы сами собой шепчут имя сына. — Скай, я рядом.

Он смотрит и никого не видит. Алтарь пуст, а плач отражается от стен, окружает со всех сторон. Сердце Стефана бесконечно падает вниз, отскакивая к горлу и сжимаясь там болезненным спазмом. Начиная задыхаться, он закружил на месте, стараясь уловить, где плачет маленький Скайгард Фолганд. После очередного бессмысленного витка, с глаз упала туманная завеса, и Стефан увидел сына на алтаре — маленький комочек плоти, тянущий ручки в поисках защиты.

Одним рывком он бросился вперёд, но что-то не позволило приблизиться к алтарю. И сколько бы маг не пытался подойти, его отбрасывало назад. Он бился и бился в эту стену, разбивая в кровь костяшки пальцев, ладони, плечи. Не чувствуя физической боли, но корчась от страха за сына, от ужаса, какого не испытывал и сорокадневной жертвой.

Почти потеряв силы, Стефан упал на колени. Пуст от стихий и земля пуста. Бесполезный глупый маг. Пол крипты покрывался льдом, стремясь к возвышению. Глаза мага расширись, отражая весь ужас, что разом обрушился на него.

Сверху к алтарю протянулись белые трепещущие черве-нити, опутывая маленькое тельце новым подобием пуповины. Они оплели Ская, создав живой кокон-колыбель, и подняли вверх.

Боль, сильнее прежней, скрутила Стефана, обжигая льдом, острыми иглами впиваясь в сознание. Понимание, что часть его самого, его сын в полной власти Кукловода, убивало. Стефан истекал этой болью от бессилия, невозможности что-либо изменить. Он бил кулаками по каменной кладке пола, оставляя кровавые следы, и кричал в слепом отчаянии.

Собравшись с силами, Стефан поднялся, кинулся вперёд, чтобы пробить невидимую стену. На этот раз получилось добраться до алтаря, но черве-нити держали Ская слишком высоко. И со своего места маг увидел, как сверху мерзким уродцем спускается раздутое тело с головой Рюта Тарвита. Глаза бывшего ревнителя лика безумны и режут льдом, рот искажён рваной раной. Нет у жреца ни рук, ни ног, лишь отростки черве-нитей постоянно двигаются и сплетаются в тошнотворном танце.

— Нет! — крик мага смешивается с плачем сына.

— Да, мой дорогой Стефан. Да! — счастливым голосом поёт Рют Тарвит. — Я обещал и сдержал слово. Мы всегда получаем своё.

Тарвит опускается так близко к Скаю, что одно из щупалец касается личика ребёнка, начинает гладить его, как свою собственность. Сердце Стефана не выдерживает, в последнем усилии он запрыгнул на алтарь. Кажется, ещё немного и сможет достать до пульсирующих черве-нитей, сплетённых в колыбель. Сможет дотянуться до сына. Сможет…

Лёд доходит до алтаря, поднимается выше, охватывая ноги мага. Лёд повсюду и ледяные иглы пробивают подошвы. Он больше не может двигаться, но продолжает тянуть руки к младенцу. А иглы удлиняются, пробивая тело Стефана, но боли он почти не чувствует. Всем его существом владеет одна мысль, одна идея — спасти, вырвать из омерзительных отростков дорогое существо. Только когда самая острая ледяная игла пронзает сердце, Стефан начинает неистово кричать, наблюдая, как множество черве-нитей прижимают его сына к Рюту Тарвиту, разворачивают лицом к магу. Синие глаза Скайгарда Фолганда стремительно теряли цвет, наполняясь оттенком льда в холодной воде.