Миссисипи и Алабаму! Такая картина дорогого стоит! Я понимаю, если бы вы везли его вешать! Какие могут быть дела у чёрных с белыми? Или я проспал какие-то важные новости? Если у вас на заднем сидении сидит белый, то страшно представить – что вы везёте в багажнике!

–Он не белый. Он русский! – веско заметил кубинец. – А мы с Кубы. Я из фирмы «Савон», мы поставляем вашей армии много хороших вещей, в том числе и из России. Этот парень спит и во сне видит, как бы разровнять Вашингтон бульдозерами и посадить на этом месте вишнёвый садик.

Лейтенант почесал нос, подумал и сказал:

–Русские – это хорошо. Сто лет назад мы вместе с русскими воевали против каких-то ацтеков в Европе. Много лет я таскал с собой русский автомат. Но наших людей дальше на этом направлении нет. Все наши сейчас в Миссури и Айове. Там идёт настоящая война. А тут пока тихо. Относительно тихо. Банды воюют между собой каждый день, гибнет много гражданских. Продовольствия не хватает, в магазинах очереди, дороговизна. Поэтому, всё, что я могу для вас сделать – дать с собой пару гранат и налить рюмку дерьмового пойла.

–Спасибо, брат, ничего не надо. У нас в багажнике – атомная бомба.

Каннингем был настоящим служакой: он не понимал чужих шуток, не смеялся и не лез никуда без приказа сверху. Устав караульной службы он знал наизусть, а в свете последних событий в стране плевать хотел и на службу, и на устав.

–Езжайте по шестьдесят пятой, никуда не сворачивайте! Дольше проживёте! – он постучал ладонью по капоту. – Удачи, русский! Обосраться!

Я убрал «Торус» под пиджак, застегнул слегка похудевший кошелёк, и мы поехали дальше. Вдоль дороги тянулись огороды, на которых работали женщины в цветных одеждах. Около них крутились голые дети. То тут, то там виднелись загоны с гусями и козами. Почти около каждого столба был припаркован велосипед или мопед. Такие фото я видел в сети: кенийская деревня середины шестидесятых годов двадцатого века. Мужчины ушли ловить слона, а женщины собирают маис и, вырабатывая осанку и реакцию, таскают на головах кувшины с водой из ближайшего озера, кишащего крокодилами. Мир не сильно меняется со временем!

На самом въезде в городок на дорогу перед машиной вышел худющий долговязый негр и поднял одну руку, изображая регулировщика. Вторую руку он загадочно держал за спиной, и нам это сразу не понравилось. Карлос немного опустил стекло и крикнул человеку:

–Мы к апостолу Смиту!

Человек вытащил руку из-за спины. В ней он держал здоровенный нож-мачете.

–Это люди Смита! – заорал он. – Мочи козлов!

Из-за стены дома выскочили двое с автоматами и заорали на нас страшными голосами:

–Быстро из машины! Стреляем!

Они явно не хотели портить товарный вид автомобиля.

–На счёт три приоткрой окно и вали левого! – тихо сказал мне Карлос, незаметно для бандитов доставая пистолет из-под сиденья. – Один, два…

Я подставил ствол «Торуса» к верхнему срезу окна, навёл лазер на верхнюю пуговицу драного пиджачишки грабителя, и начал опускать стекло.

–…Три!

Стекло опустилось буквально на пять сантиметров, когда я дал короткую очередь из двух патронов.

Стрелять было очень удобно. Сидя в хорошем кресле и закинув ногу на ногу, спрятавшись за бронированным стеклом – почему бы не пострелять в плохих парней! Звук выстрела был не намного громче того хлопка, которым я пять минут назад убил очередного комара на лбу. Оба горе-автоматчика ткнулись мордами в пыль. Мой замер сразу, а тот, в которого стрелял Карлос, стал коротко всхлипывать, царапая ногтями землю. Педро выскочил из машины, подошёл к замершему, словно в стоп-кадре, регулировщику с мачете, направил ему в лицо пистолет и неожиданно ударил ножом снизу в сердце. Удар был короткий, резкий, хорошо поставленный. ( «Так вот ты какой, Гена-пограничник!» – подумал я.) Потом на секунду наклонился над раненым, и под лицом у того сразу расплылась лужа. Неподалёку проехал какой-то дядька на велосипеде, поглядел на нас и налёг на педали.

Педро взял у трупов автоматы, покрутил в руках, выругался и бросил в сторону. Сел в машину, вытер нож, и сказал:

–У этих придурков даже нет патронов! Чёртовы наркоманы! Поехали!

Происшествие не оставило на моей душе ни следа. То ли повзрослел, то ли психологи хорошо поработали, но я спокойно поднял с пола две гильзы, понюхал, посвистел в них как в свисток и выкинул в окошко, когда место преступления оказалось далеко позади. Добавил два новых патрона в обойму и заметил вслух:

–А ничего так пушки в Бразилии делают. Почти как в Ижевске! Никак – совместное производство!

Вскоре мы въехали на большую площадь с фонтаном, сквериком и тройкой «недоскрёбов». Вернее, фонтан давно не фонтанировал, а бетонная чаша использовалась под свалку пустых бутылок и другого мусора. В скверике стояло несколько деревянных домиков с рисунками мальчиков и девочек на дверях, и до меня не сразу, но как ветер дунул – по запаху дошло, что это уборные. А «недоскрёбами» эти несколько высоток я окрестил про себя потому, что были они не больше двадцати этажей в высоту, с битыми грязными стёклами и разрисованными фасадами. Недалеко стояли павильоны с огромными облезлыми гамбургерами над крышами. К этому моменту мы уже съели все мои финики и изрядно проголодались. Педро взял пачку долларов, сбегал в павильон и принёс каждому по гамбургеру и по бутылке колы. Я взял этот набор – синоним счастья и символ Америки, улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям и укусил огромный бутерброд, едва не вывихнув челюсть. Америка и тут не подвела: еда тоже оказалась полным дерьмом. Какие-то пластмассовые зелёные листики, какая-то глинообразная на вкус колбаса, какой-то пресный хлеб, и газировка, от которой пить захотелось ещё сильнее и забурлило в животе.

–Ты знаешь, сколько этот десерт стоит? Пять тысяч долларов за комплект! Там ещё второй ценник в местных деньгах, так на нём нули вообще не пересчитать!

Когда Педро зарезал человека, на его лице было вдесятеро меньше эмоций, чем после посещения местного магазина с продуктами.

–Там сидит охранник, а прилавок зарешечен! Я подумал: может, это ювелирный магазин? Да и цены подходящие. Потому и очереди нет. Приеду в Гавану – съем огромный шашлык из тунца! Это же не еда! Это дерьмо! Это вообще не жуётся! Дерьмо! Господи! В каком году их сделали?! С каждым разом тут всё дороже и всё опаснее. Когда же местные поймут, что грабить уже нечего и пора начинать работать? Кстати, в ларьке из дури только