Олегыч сидел в «уазике» и смотрел, как пижонистая сумасшедшая бабка управляет своей ладьей. Привычно и очень ловко – незаметным тычком ладоней в зонты – придавая ей остойчивости, маневренности и нужной скорости. Лай восторженной свиты не смущал ее; кажется, она и не замечала, что за нею увязался целый поезд. Мерно давит снег матросскими ботинками, поглядывая на колышущуюся поклажу: не растерять бы.

«Вот, кстати, и пациент, – подумал Олегыч, провожая взглядом собачьи зады с задранными хвостами, – вот и первый пациент».

Но Олегыч не угадал. Когда психушка достроилась, на ее воротах засверкала оранжевая, с синими буквами, табличка. «Санаторий уставших ангелов», – было написано на ней. Но это пусть, ладно; главное же – ни одной души на территории. Ни одной.

Нелюбимых игр у Владыча почти не было, он уехал от большинства из них в Овчарово, оторвался, запутал след. Но некоторые – он даже не думал о них, поэтому потерял бдительность – настигли его уже здесь, в деревне. И одну из них он не выносил всем своим организмом. Это игра в быт. Он ненавидел все, что связано с ежедневным бытоустройством и бытотечением, и постоянно проигрывал. Мог забросить в стиральную машинку грязное белье, насыпать порошку и нажать кнопку, но затем по несколько суток уговаривал себя извлечь постиранное и переложить его в сушилку, а когда наконец побеждал свою печаль и открывал дверцу, белье уже воняло, и непонятно было, то ли стирать его заново, то ли выбрасывать; почти любил пылесосить, но умирал от скуки при одной мысли почистить аквафильтр у пылесоса, и в следующую уборку непочищенный пылесос вонял, как забытое в стиралке белье, только уже на весь дом; ставил грязные тарелки из-под бутербродов в посудомоечную машину, а потом неделями доставал из нее чистые плошки по одной, по мере надобности, а грязные, чтобы не загаживать раковину и столешницу, тут же помещал в посудомойку, на освободившееся место – а потом пытался угадать, разглядывая очередную посудину: я уже из нее ел или она так плохо помылась? Думать о найме приходящей домработницы он, хоть и морщась, мог, но собрать волю и обзвонить фирмы, которые специализировались на уборке квартир, был не в силах. Да и кто из городских уборщиц будет ездить в Овчарово, чтобы расставить чистую посуду по шкафчикам?

Список этих сложных обстоятельств не сильно, но все же отравлял Владычу остальные, хорошие игры. Слегка отравлены были все шесть лет после счастливого развода с прекрасной женщиной, пожелавшей выйти из совместной с ним игры, которая, пока они были вместе, следила и за бытовой стороной вопроса, и за многими другими. Он так пробовал, и у него не получилось.

Однажды, уже на повороте к Овчарову, он остановился и посадил голосовавшую пассажирку. Пожилую, но не старую женщину. Одетую даже по городским меркам ярковато, хотя и стильно. Такая европейская мадам, склонная к путешествиям автостопом.

– Спасибо, – поблагодарила она, снимая оранжевый рюкзак, – а то моя машина в ремонте, думала, сегодня же и сделают, а они сказали до завтра оставить.

– А какая у вас? – зачем-то спросил Владыч.

– Да маленькая, – отмахнулась пассажирка, – девчачья. «Витц».

Владыч кивнул.

Остальной путь проехали почти молча, обмениваясь лишь незначительными фразами о состоянии дороги, погоде и о том, как быстро темнеет зимой – не то что летом. Владыч подвез пассажирку до продуктового магазина, где, по ее просьбе, и высадил:

– Мне здесь уже близко, спасибо вам, – сказала она, – кефира зайду куплю.

– Да не за что.

– Да есть за что. Денег вы, конечно, не возьмете, но если у вас есть какие-нибудь проблемы, я, может, помочь смогу, – сообщила вдруг мадам.

Владыч скептически глянул на собеседницу:

– Вы что, фея?

– Да какое, – отмахнулась она, – просто мало ли.

И Владыч вдруг ляпнул:

– Домработница нужна мне. Не знаете, может, кто из ваших местных знакомых согласится? Я не свинячу. Кот свинячит, но не сильно. Ну, только чтоб нормальный человек. Ну, вы меня поняли, наверное.

– Конечно, поняла, – серьезно ответила пассажирка, – и кандидата прямо сейчас могу вам представить.

– Вы?! – ошарашенно предположил Владыч.

– Я, – подтвердила мадам. – Или я не кажусь вам нормальным человеком?

– В том-то и дело. В том-то и дело. Что нормальным. Даже слишком.

– Спасибо. Однако ничего такого несовместимого с образом, смею вас уверить. Вам нужна домработница, и вы не свинячите. Мне нужна подработка, и я справлюсь. По рукам? Называйте адрес и говорите, во сколько мне завтра приехать.

– Маркса-Энгельса, 70, – как под гипнозом выговорил Владыч.

– Маркса-Энгельса, 70? – почему-то удивилась пассажирка. – Как интересно. Ну, однако, до завтра. К одиннадцати тридцати я буду.

Так, очень легко и неожиданно для себя, Владыч выиграл игру в быт. Стоило лишь перестать играть.

С момента окончания строительства прошло уже полтора месяца, но ни единого постояльца не появилось под идиотской, простой, как шалаш, двускатной крышей дурдома. С тех пор, как оттуда убралась строительная бригада, на территорию не ступала нога человека. Ни персонала, ни владельцев заведения, ни чья-нибудь еще. Во всяком случае, следов не было точно. Казалось, судьба этой странной, без изысков, коробкообразной недвижимости перестала интересовать кого-либо на этом свете. Санаторий для ангелов. Вдобавок, уставших. «Может быть, это исключительно летняя психушка? – думал Владыч, привычно завтракая на подоконнике в коридоре второго этажа, – а может, кто-то просто отмыл денег, и на этом все? Хорошо бы. Хорошо, когда нет соседей. Хорошо, когда тихо».

Допивая кофе и пялясь на пустующую новостройку, Владыч скосил глаза вправо, на дорогу, и увидел легковушку салатного цвета. Машина ехала или к нему, или в дурдом, больше тут некуда. К нему. «Витц». Глянул на часы: 11:29. Ну надо же, какая точность. Поздороваемся ровно в 11:30.

– Вы очень пунктуальны, – сказал он, открывая двери перед мадам уборщицей.

– Да. Играю в королеву.

Владыч слегка дернулся.

– В королеву-дочь, конечно. Хотя одевается она не в моем стиле. Да и мать тоже. Я люблю, чтоб немножко дико, но на мою пунктуальность это никак не влияет, – сообщила мадам.

– А вы помните, что мы с вами даже не познакомились? – спросил Владыч, принимая сиреневое пальто.

– Разумеется. Но это будет мешать скорее вам, чем мне. Поэтому, конечно, мне следует представиться: меня зовут Елена Борисовна. Лучше просто Елена.

– Очень приятно, Елена. Проходите сюда, это гостиная. А зовут меня…

– Анастас Владович, – опередила Елена, – вас зовут Анастас Владович, вы архитектор, переехали в Овчарово шесть лет назад после того, как похоронили… Что с вами? О господи. Простите меня.

Владыч почувствовал, как резко похолодели руки, хотел сунуть их в карманы, но не нащупал их и тогда просто сжал пальцы, поднес кулаки к лицу и подышал, согревая. Чисто автоматически.