моего отпуска в пансионате железнодорожников мне предоставлялся отдельный номер, и я трудился во всех мыслимых качествах, от водопроводчика до электрика, от столяра до садовника. Мало того, постояльцы несли на ремонт обувь, сумки, очки. Вы, наверное, часто видели в кинотеатрах, в фойе игровые автоматы для детей. Мишень поражать из ружья, торпеду пустить в силуэт корабля, баранку крутить и выворачивать по набегающей трассе, всё это позволяли автоматы на радость детишкам и подвыпившим мужикам. Последние были предпочтительнее, за тридцать секунд, что автомат действовал, выложи двадцать копеек. Так, отдыхающие на спор, кто удачливее, часами гоняли автоматы. Самое смешное, что зачастую победитель выкладывал за удовольствие пострелять по мишени сумму втрое большую, чем ему вручали проигравшие. Мне и ночью покоя не было, не ровен час автомат забарахлит, так дежурный спешит ко мне, а неисправность только в том, что касса переполняется. Однажды, в межсезонье, я приспособил старенький трактор для очистки пляжей от мусора. Вы знаете, сколько золотых украшений теряют люди за сезон? Говорить не буду, а то ринетесь в мусорщики. Пришлось через директора у местных властей выправить патент. И я с полным на то основанием открыл ювелирную мастерскую и стол находок. Одно время, даже, занялся ростовщичеством, ссужал каталам[19], приезжавшим на юг, на свой промысел, под хороший процент большие деньги. И они исправно выполняли обязательства. Как-то мысль кольнула, а зачем, собственно говоря, возвращаться на палубу, за сезон возле пляжа зарабатывал в несколько раз больше, нежели за путину. Но не зря говорят, море зовёт, без старых друзей, чувства локтя, без вибрации корпуса под ногами я уже не мог, и всякий раз возвращался в Калининград. После сорока, когда появились первые проблемы со здоровьем, я огляделся, задался вопросом, а для чего всё это? Для кого? Последний раз, чтобы отправиться в рейс и пройти медкомиссию, пришлось заплатить врачам, чтобы в заключении не значились мои болячки. Вожделенный миллион, если всё собрать в одну кучу, может быть и был в кармане, но воспользоваться им в полной мере легально я всё равно не мог. Тем более что флот обветшал, пополнять флот новыми судами государство не собиралось, и я сошёл на берег. Обосноваться решил в Питере, купил кооперативную квартиру, женился на молодой вдове с ребёнком, потихоньку провожу время в ремонтной ювелирной мастерской, трачу деньги с оглядкой, чтобы соседи не заподозрили чего-нибудь незаконного”, – Алексей Егорович умолк, вилкой разделал остывшую котлету, взглянул на притихших приятелей, на их вытянутые лица: “Вы думаете, с чего бы дядька разоткровенничался, да, ещё с первыми встретившимися людьми. Поверьте, не обо всём можно говорить с женой, а с вами побеседовал, вроде легче стало. И потом, на тунцелове я вырос до шкипер-мастера, главного человека на промысле, второго, после капитана и в людях разбираюсь, как вон Анатолий в схемах. Знаю, в долг не попросите, ни с кем не поделитесь услышанным, а за услугу, что мне окажете, оплачу десять процентов”.

Сергей допил остывший кофе, потушил сигарету: “Кажется, Анатолий через пару месяцев подобрал-таки нужную аппаратуру, и Алексей Егорович очень был доволен, и Анатолия не обидел, обещанный гонорар выплатил”, – воспоминания об отпуске на этой мысли оборвались. То, что разыгралось на глазах Сергея, сначала повергло в ступор, а в следующее мгновение он уже мчался через радиорубку, по трапу вниз, к доктору в амбулаторию.

– Полундра, Борисович! – Сергей влетел в санитарный блок, – Давай, хватай носилки и на второй номер, Петрович на доски приземлился без страховки!

Михаил Борисович, молодой врач, год назад впервые ступил на палубу и за прошедшее время не раз подвергался безобидным розыгрышам. И на сей раз не спеша задвинул ящик с лекарственными препаратами, снял очки:

– Надеюсь, вы не весь кетчуп на него вылили?

– Побойся Бога, Борисович, – Сергей даже молитвенно сложил руки, – не шучу, с топовой площадки тяжеловеса[20] на втором номере Петрович выпорхнул, прямо на моих глазах.

– Ну, смотри, Маркони[21], магарыч с тебя, если разыграл, – доктор выудил из-за рундука[22] свёрнутые носилки, ткнул один конец Серёге, – держи, спасатель.

Вдвоём с доктором с носилками наперевес выскочили на второй трюм перед надстройкой. Вокруг лежащего на досках старшего матроса сгрудились моряки, не решаясь прикоснуться. Доктор растолкал соболезнующих. Лицо его даже посуровело, он отрывисто командовал, одновременно ощупывая лежащее тело:

– Носилки развернуть, пояс расстегните, сейчас я его положу на бок, край носилок подвиньте как можно глубже и помогите перенести его.

Пострадавшего матроса переложили на носилки и понесли к забортному трапу с правого борта. Сергей поднял страховочный пояс, лежавший на досках, покрутил его в руках. Дата очередной поверки, нанесённая с тыльной стороны, слегка стёрлась, но цифры трёхгодичной давности ещё можно было различить. Сергей машинально водрузил карабин на палец, фиксирующая собачка не вернулась на своё место: “Вот те раз, – в мыслях присвистнул Сергей, – значит, Петрович накинул карабин на леер снизу, понадеялся на страховку, а карабин не удержал страховочную цепь и от слабины выпал, так что, Петрович только за воздух держался”. Кто-то потянул пояс на себя из рук Сергея. Он поднял глаза, перед ним стоял боцман, взгляд его был устремлён куда-то в сторону, показалось или нет, Сергею, но в голосе боцмана слышались заискивающие нотки:

– Понимаешь, Маркони, нормальные пояса висят на переборке в кладовке по правому борту, а этот вообще валялся под верстаком, не понимаю, зачем он взял его, ведь не рабочий пояс, так, для списания лежал.

– А нормальных поясов, сколько у тебя?

– Три, как и положено, – кивнул боцман.

– На покраске у тебя, Дракон, сегодня пять человек работает, значит, кому-то ещё такой же пояс достался, – Сергей перекинул цепь на боцманское плечо, – дай Бог, чтоб Петрович оклемался и зла на тебя не держал.

Сергей зашагал по доскам к коридору, где на носилках лежал Петрович. Вокруг сновали моряки, вахтенный штурман что-то яростно докладывал старпому. Из надстройки выскочил первый помощник. Растолкав сгрудившихся моряков, склонился над колобахой:

– Николай Петрович, прими лекарство, – в руках у первого оказалась бутылка с коньяком, серебряная стопка, – коньяк три звёздочки, очень полезен для расширения кровеносной системы.

– Петрович! – Сергей шагнул вперёд из-за спин моряков к носилкам, – Не пей! Потом на тебя телегу накатают, что по-пьяному делу свалился с верхотуры.

Стопка в руках первого дрогнула, коньяк выплеснулся на робу матроса, и остался там коричневым пятном. Первый помощник выпрямился, сверкнул глазами:

– Вы, Сергей Алексеевич, не доктор и не смеете указывать старшему по званию.

– Доктор здесь я, – Михаил Борисович, оттеснил Сергея в толпу, – и со всей определённостью