– А мне так не кажется, – улыбалась Регина.

Лиза ничего не понимала. Почему ее новая подруга так странно смотрит на нее? Откуда эти многозначительные намеки и усмешки? Неужели она что-то пропустила…

– Возможно, ты – знающий адвокат, но в своей личной жизни ты не видишь дальше собственного носа, – констатировала Регина.

– Что ты имеешь в виду? – насупилась Дубровская. Не слишком приятно выслушивать постоянные насмешки в свой адрес. Она далеко не глупа, хорошо знает закон и разбирается в людях…

– А вот в людях ты как раз и не разбираешься, – торжественно объявила королева. – Подумай, все ниточки твоей запутанной истории ведут к одному человеку.

Лиза округлила глаза. Кто бы это мог быть?

– Это Алина, – подсказала подруга.

– Нет-нет! – замахала руками Дубровская. – Это бессмыслица! Ведь Алина…

– Слышали уже. Она – ангел во плоти, добрая, нежная, готовая прийти на помощь ближнему.

– Именно так.

– Хорошо. Тогда ответь мне на вопрос: кто подкинул тебе то славное дельце в арбитражном суде?

– Алина. Но она желала мне только добра. Она хотела…

– Помолчи. Вопрос второй: кто передал тебе фальшивую доверенность?

– Алина. Ну, так откуда ей было знать, что…

– Конечно. Как ей было не знать, что ее милый друг мертв?

– Ой, Регина, ты не поняла! Данилкин на самом деле жив. Это просто мистификация смерти. Маленький спектакль, только и всего, – разводила руками Дубровская. Надо же, ей казалось, что она объяснила все так подробно!

– Считай, как хочешь. Но тебе не кажется, что с твоей доброй подругой связано немало иных странных случаев?

– Например?

– Например, история со спущенными шинами ее автомобиля. А как тебе пропажа «бриллиантовых слез»?

– Ума не приложу, кто мог сделать это.

– А не могла это сделать сама Алина? Как думаешь?

– Но это чепуха! Зачем ей это надо?

– Вот теперь мы подошли к самому главному вопросу: зачем Павловская плела против тебя интриги? Правильнее сказать, из-за кого?

– Так из-за кого?

Регина вздохнула.

– Кажется, кто-то из нас называл себя адвокатом по уголовным делам. Правда, я уже и забыла, кто именно… Даю разгадку: весь сыр-бор был организован из-за твоего Андрея!

– Не может быть! Павловская мне говорила, что они – просто друзья!

– А ты всегда веришь тому, что тебе говорят?

– Разумеется, нет! Но она была так убедительна.

– Она усыпила твою бдительность. Стать твоей лучшей подругой – это была толковая идея. Многого бы она добилась, если бы действовала прямолинейно? Истерики, выяснения отношений, ревность – это мало способствует любви. Находясь с тобой рядом, получив доступ ко всем твоим секретам – она ловко использовала ситуацию. Родители Мерцалова возненавидели тебя: посчитали тебя дурно воспитанной охотницей за богатым женихом. Алина поставила на тебе крест – представив тебя воровкой! А Андрей? Сколько бы он ни говорил о своей любви, но благодаря стараниям Павловской даже он почувствовал к тебе охлаждение. Еще бы! Любимая девушка, которая в скором времени должна стать его женой, на самом деле не только ревнивая дура (это было бы еще простительно), но и ловкая интриганка. Прибавь к этому постоянное давление родителей, без устали твердящих – она тебе не пара! Подумай о тех грязных сплетнях, какие ему приходилось выслушивать. Он не решался тебе их повторить и мучился в одиночку, размышляя, правда это или ложь. Недаром говорят, дыма без огня не бывает…

– Но она казалась такой милой! – возражала Лиза.

– Конечно! Будь она злобной мегерой – она бы так не преуспела. Скажи, почему она постоянно гостила в доме Мерцаловых? Что ей было там делать, если, как она утверждала, ее совсем не интересовал их сын?

– Но их родители – хорошие друзья!

– Отличная отговорка! Но стоит ли молодой, красивой женщине тратить свое драгоценное время в гостях у пожилых друзей ее родителей. Неужели ей больше нечем было заняться? Ты когда-нибудь слышала о любовном увлечении Павловской? Может быть, о каком-нибудь ее сердечном друге?

– Вообще-то нет.

– Конечно! В глазах родителей Мерцалова, да и самого Андрея, она должна была оставаться чистой и непорочной. Не то что ты – воровка и мошенница! Она кинула тебе наживку в виде арбитражного дела, зная, что ты, как незрелый специалист, не заподозришь подвох. Вот ты и попалась!

– Ты забываешь одну вещь, Регина, – прервала рассуждения подруги Дубровская. – Даже если Павловская организовала для меня все эти приключения, она жестоко за это поплатилась. Кто-то же ее убил? Не будешь же ты утверждать, что она специально утонула в ванне, для того только, чтобы мне насолить?

– Не буду, – задумалась королева. – Это то, что я не могу пока объяснить. Однако мои догадки насчет твоей подруги верны. Я чувствую это сердцем.

– Слушай, Регина. Ты такая рассудительная и неглупая, как же тебя провел твой лысый джентльмен? – недоумевала Лиза.

– Ты забываешь одно, девочка. В чужих делах всегда легче разобраться, чем в своих… Кроме того, я продолжаю верить, что он любил меня.

Дубровская не успела возразить.

– Не говори мне ничего! А то я рассержусь.

Спорить с Королевой было бесполезно…

Семен Иосифович терпеть не мог больницы. Сам он предпочитал предупреждать болезнь, а не лечить ее. Но если все же случалась такая напасть, он оставался дома. Его хороший знакомый, преуспевающий врач, брал на себя все хлопоты: организовывал консультации со специалистами, подбирал средний медицинский персонал для выполнения назначений докторов. Грановский выздоравливал, а курс реабилитации проходил где-нибудь за рубежом. Свежий воздух, омолаживающие процедуры и новые впечатления быстро восстанавливали его силы. Домой он приезжал здоровым, молодым и энергичным.

Но сегодняшний его визит в лечебное учреждение был вынужденным. Сын Данилкина согласился на встречу и был вправе диктовать условия. Впрочем, иного варианта не было. Александр проходил лечение в диспансере. Болезнь, о которой уклончиво говорил начальник колонии, была типичной для бывшего заключенного – запущенная форма туберкулеза.

Внешний вид Данилкина-младшего подтверждал самые мрачные медицинские прогнозы. Худой, но жилистый, с мертвенно-бледным лицом и лихорадочно горящими глазами… Грановский почувствовал себя неуютно.

– У вас есть носовой платок? – первое, что спросил Данилкин.

Ничего не понимающий адвокат полез в карман, вынул сложенный в несколько раз платок с вышитой монограммой «С.Г.» и протянул больному.

– Нет, – замотал головой Данилкин. – Это нужно вам. Закройте нос и рот. У вас ведь наверняка нет с собой повязки?