Я сопоставила цифры и поняла: Димон прав, скорей всего Кнабе в своем офисе занимается черчением. Герман приезжает туда для отвода глаз, говорит домашним: «Отбыл на работу, дел по горло, совещания, встречи, вернусь поздно», а сам в это время преспокойненько отдается своему хобби.

Почему Герман мотается в офис, отчего не остается дома? Тогда ему придется открыто признать: бизнес продан, и отец потеряет всякое право упрекать Михаила в лени. Старшему Кнабе хочется по-прежнему изображать из себя крутого бизнесмена, роль тихого рантье не для него. И, вероятно, Дрон не желает привлекать к себе внимания, требует соблюдать секретность, вот и заставляет Германа куковать за рабочим столом. Но, похоже, Кнабе совсем не против такого положения вещей.

Как я догадалась, что Герман Вольфович не занимается бизнесом? По датам под планами. Например, за май Кнабе ухитрился скопировать две схемы. Я на самом деле любила в школе черчение, мне всегда нравились не спортивные, а, так сказать, сидячие хобби, поэтому я хорошо знаю, как трудно с аптекарской точностью повторять детали. Если ты занят службой, чертеж быстро не выполнить.

Шкаф с планами я нашла сразу, ключ, как и говорила Лаура Карловна, торчал в замке дверцы. Минут через десять я отыскала нужную папку, раскрыла ее и принялась внимательно изучать схему.

В тот год, когда неизвестный (монах? священник?) составил этот план, рядом с церковью были кладбище, огород и пара небольших домиков. Похоже, маленькая каменная постройка, в которой живет сейчас лже-Степан Могила, является одним из тех старинных зданий. На месте огорода ныне разбит газон, а вместо кладбища шумит лесок. Я вгляделась в цифры, помещенные наверху, в витиеватой рамочке: «1704». Да уж, за триста лет от погоста ничего не осталось. Интересно, почему там перестали хоронить умерших?

– У церкви трагическая судьба, – раздался за спиной громкий голос.

От неожиданности я вскочила и увидела самого Германа.

– Напугал вас? Простите, Танечка, – сказал хозяин. – Лаура Карловна доложила, что вы увлекаетесь черчением. Планы когда-нибудь делали?

– Самые простые, – кивнула я. – Вот, решила снова попробовать. Конечно, до вас мне как до солнца, но любая дорога к вершине начинается с первого шага.

– Золотые слова, – кивнул псевдобизнесмен. – Но, кроме умения, надобен еще и интерес. Я пытался увлечь своим занятием Мишу и Эрику, но дети воспринимали черчение как наказание. Приятно найти в вас родственную душу.

– Похоже, церковь была красива, – вздохнула я. – Одного не пойму: зачем божьему дому такие подвалы? Прямо катакомбы!

Кнабе опустился в глубокое кресло.

– Самое начало восемнадцатого века было тяжелым временем для простого человека. Жизнь обычного крестьянина ничего не стоила, мужика легко могли убить, тогда его семья, жена и дети, погибала от голода. Постоянно случались войны, стычки между владельцами угодий, порой барин впадал у государя в немилость, и тогда прискакивали из столицы всадники, которые без разбора рубили головы всем, кто попадал под горячую руку. Церкви же служили убежищами. Едва на дороге начинало клубиться облако пыли, как деревенские жители хватали детей и бежали к батюшке. Большинство культовых зданий тех лет имели хорошо законспирированные тайные ходы, достаточно просторные для того, чтобы провести по ним корову или лошадь.

Я удивилась:

– Зачем прятать животных? Их можно на время оставить в сарае!

Герман посмотрел на меня снисходительно.

– Речь идет о восемнадцатом веке! О тракторе тогда никто не слышал. Основная рабочая сила – лошадь, а корова – кормилица, без нее совсем голодно. И конь, и буренка стоили немалых денег. Да крестьянин тех лет скорей уж дочек в избе бросил бы, чем скотину. Какой от девки прок? Корми ее, расти, приданое собирай, потом отдавай в чужие руки. Да и других родить можно. А коняшку поди купи, она совсем не каждому по карману была.

Кнабе помолчал немного, затем протяжно произнес:

– О тэмпора, о морэс... в переводе с латыни это значит...

– О времена, о нравы, – поспешила я блеснуть эрудицией.

Хозяин кивнул.

– Верно. Поэтому церковные подвалы были огромны. Толстые стены не пропускали звуков, враг не знал схемы расположения входов-выходов, у людей появлялся шанс на спасение. Наши предки были крайне предусмотрительны. Знаете, как, по-моему, обстояло дело? В подвале молельного дома заранее складировали запасы продуктов, воды, корма. Едва караульный подавал знак, мужики брали лошадей, коров и вели их к широкому проходу. Бабы подхватывали младенцев, девки – стариков, и все шли к узкому лазу. Никакой толчеи, никто не мешал друг другу, действовали оперативно, но без паники. Священник ждал, пока заполнится подвал, потом запирал церковь изнутри и спускался под землю через так называемый лифт, расположенный в алтаре. Это совсем несложная система: некий механизм открывает потайную дверь, за ней находятся шахта и канат, надо лишь соскользнуть по нему вниз. А иногда просто врывали в землю хорошо отполированный шест. Разбойники и государевы люди, хоть и были безбашенными, но бога побаивались, в присутствии икон робели. Вот татары, те жгли любые постройки, но они не православной веры. Люди, укрывшиеся под землей, оставались живы даже после уничтожения храма. Древние архитекторы были на редкость умелыми, прокладывали хитрые системы вентиляции, отопления, канализации. Не спорю, в истории православия много темных страниц, но давайте вспомним о том, сколько невинных душ спасли священники? Подчас батюшка и матушка были на селе и врачами, и учителями, и ветеринарами, и психологами. В подвалах храмов прятались и в двадцатом веке. Во время Второй мировой войны туда бежали в момент налета авиации, кое-кто укрывался там от сталинских репрессий, но наша церковь имела только подвалы, никаких подземных ходов, как видите, нет. Думаю, обширная подземная часть служила для хранения припасов. Мне план этой церкви достался случайно, я купил его у Степана, который продолжает жить на территории моего владения. Ну да это совсем другая история. Кстати, уже час ночи, пойду отдыхать. Если при работе с чертежом у вас возникнут вопросы, можете смело стучать в мой кабинет. Естественно, не сегодня.

Герман Вольфович удалился. Я вынула мобильный, сфотографировала несколько раз схемы и тоже отправилась на боковую.

– Пожар, пожар! Горим! – заорали как будто прямо над ухом.

Я очумело села в постели, пытаясь сообразить, что происходит. В ту же секунду завыла сирена.

– Пожар, пожар! Горим! – надрывался кто-то визгливым голосом.

Споро накинув халат, я выбежала во двор и увидела, как из флигелей выскакивают горничные и охранники.

– Соблюдайте спокойствие, нас снова разыгрывают, – загремел знакомый голос. – Непременно найдем шутника и накажем негодяя со всей строгостью.

– Вот сволочь! – с чувством сказала подошедшая ко мне Роза. – Сама ей, когда поймают, волосы выдеру.

Но я не ответила девушке, мой взгляд был прикован к Константину, который привычно командовал людьми.